Бертран Бадре - Финансы спасут мир? Как заставить деньги служить общему благу [litres]

В более широком смысле мы должны поощрять все инициативы, как индивидуальные, так и коллективные, способствующие реализации решений 21-й Конференцией ООН и достижению ЦУР, поставленных международным сообществом в 2015 г. Международная финансовая система будет создавать новый фундамент для общего блага, используя мультипликационный эффект, всесторонне рассматривая все происходящее и прибегая к социально ответственным финансовым инновациям. В вопросах развития ограничений быть не может. Финансовые новаторы мира, объединяйтесь! За последние годы произошло беспрецедентное сближение разных участников, чью готовность брать на себя обязательства и тратить силы на их выполнение необходимо поощрять и защищать. Как уже упоминалось, националистические тенденции, охватившие сегодня весь мир, опасно дестабилизируют глобальную взаимосвязь, поэтому наша сплоченность принесет пользу всем нам. Отказ от обязательств, связанных с климатом, торговлей или регулированием, может угрожать глобальному сотрудничеству и росту. Да, эти взаимовыгодные финансовые институты и модели далеки от совершенства, но они позволяют сегодня собрать за одним столом самых важных игроков, в том числе и тех, чей голос никто не услышал. Эту уникальную возможность нужно защищать.

Вскоре все институциональные инвесторы в мире в совокупности будут управлять 100 трлн долларов, однако не все они готовы инвестировать в суверенный долг с отрицательной доходностью. Для финансирования устойчивого развития потребуются соответствующие решения, которые должны предусматривать не только официальную помощь на эти цели (ОППДОР) или исключительно поддержку государственных органов. Нам придется мобилизовать все имеющиеся силы, совместить усилия самых разных участников и использовать финансовую систему (ее инструменты и институты) в качестве катализатора.

Международные банки развития, в том числе такие двусторонние институты, как Французское агентство развития (Agence française de decveloppement (AFD) или Агентство США по международному развитию (US Agency for International Development (USAID), играют здесь историческую роль, конечно, если знают, как им нужно преобразовать свою деятельность. Сегодня их дополняют крупные благотворительные организации, способные двигаться энергичнее и действовать более целенаправленно, чем их забюрократизированные родственные структуры. Такие благотворительные группы играют полезную роль, стремясь как можно быстрее, что вполне понятно, включиться в работу в качестве союзников МБР и двусторонних агентств [175].

Может ли капитал в несколько миллиардов долларов повлиять на глобальную экономику, совокупный ВВП которой превышает 75 трлн долларов, особенно с учетом того, что институциональные инвесторы скоро будут управлять 100 трлн долларов?

Вопрос о релевантности модели парадигмы банка развития задается уже не впервые, но никогда он еще не был сформулирован так четко, как сейчас. Я считаю модель «релевантной», если она одновременно уникальна (никто не может превзойти ваше предложение), полезна (вы действительно меняете ситуацию) и хорошо адаптирована (вы действуете так, как надо). Этот вопрос возник еще до моей работы в Группе Всемирного банка [176], но и спустя два года после моего ухода оттуда его продолжают обсуждать. Я занимался этим вопросом весь 2015 г., поскольку тогда предполагалось, что конференции в Аддис-Абебе, Нью-Йорке и Париже (см. главу 4) изменят модель и условия финансирования развития.

Впрочем, некоторые люди, возможно, до сих пор склонны игнорировать этот вопрос, ссылаясь на 70-летнюю непрерывную экспансию в мире, который за эти годы очень сильно изменился. По их мнению, такая приспособляемость свидетельствует об эффективности используемой модели. Кроме того, создание Банка развития БРИКС и Китайского инвестиционного банка азиатских инвестиций (Asian Infrastructure Investment Bank (AIIB) подтверждает, что этот инструмент по-прежнему работает, поскольку скопировавшие его новички внесли в него лишь некоторые корректировки. В то же время релевантность модели регулярно ставится под сомнение, что вполне обоснованно. Остается ли она таковой? Это еще предстоит определить, но в любом случае она требует постоянной адаптации к изменениям, происходящим в мире.

Сегодня все больше ощущается моральное старение этой модели, что объясняется многими изменениями, произошедшими со времени ее последнего реформирования в конце 1990-х годов, еще до принятия ЦУР. Как уже упоминалось, многочисленные мировые потрясения первого десятилетия нового века должны были повлиять на модель банка развития.

В частности, ряд вопросов, связанных с финансами и управлением, вызывает трансформация экономической карты мира, обусловленная достижениями стран с формирующимся рынком. Поскольку ожидания этих государств стали более продвинутыми, а их финансовые аппетиты возросли, это существенно повлияло и на их потребности. Снижение темпов глобального роста также свидетельствует об усилении взаимозависимости экономики и появлении всевозможных побочных эффектов [177]. Эти новые явления требуют создания мировой системы безопасных финансовых сетей, а также более широкого распределения рисков, включая реформирование банков развития, которое особенно необходимо вследствие усиления сотрудничества в варианте Юг – Юг. В 1990-е годы половину всех международных финансовых средств на цели развития выделял Всемирный банк, но в настоящее время ситуация изменилась, о чем свидетельствует создание в 2014 г. банков AIIB и БРИКС. Это позитивное явление, потому что конкуренция способствует более активному применению многостороннего подхода к сотрудничеству, который сейчас активизировался после многолетней критики Китая за его индивидуализм. С его помощью мы сможем решить проблемы, с которыми в одиночку нам не справиться. Дополнительные 10 или даже 20 млрд долларов в год не решат всех проблем в мире, где потребности исчисляются триллионами долларов, но откроют широкие возможности для всех, кто может внести свой вклад. Поэтому не стоит переживать из-за появления новых кредиторов, которыми выступают региональные и многосторонние фонды.

Еще одним структурным потрясением для тех, кто активно развивается, стало изменение традиционной роли банков в финансировании экономики после мирового финансового кризиса. Из-за нормативных корректировок и новых ожиданий рынка финансирование долгосрочных сложных, рискованных и экзотических проектов стало невыгодно коммерческим банкам, особенно если они не имеют отношения к внутреннему рынку или к естественной «среде обитания» такого банка. Особенно это коснулось инфраструктурных проектов, как и тех, которые разрабатываются для сфер здравоохранения и образования. Подобные финансовые операции в настоящее время все чаще совершаются институциональными инвесторами, которые могут играть центральную роль в финансировании экономики, но инвестировать в развивающиеся страны и страны с формирующимся рынком в полной мере им еще не удается. Следует учитывать и то, что они действуют не как банки. У них ниже маржа [178], нет филиалов или сотрудников за рубежом, как нет и полного понимания местных экономических реалий, но при этом есть собственные регулирующие ограничения (наиболее известна директива ЕС “Solvency II” – «Платежеспособность для страховщиков»). В этих условиях МБР, безусловно, играют определенную роль посредников между выявленными огромными потребностями и многочисленными инвесторами, которые заинтересованы в привлекательных проектах, способных обеспечить им необходимую доходность в рамках подходящей модели и, несомненно, помочь в создании рабочих мест. Эти банки вынуждены рисковать в таких условиях и становиться настоящими катализаторами для частных фондов, предоставляя им возможность присоединиться и действовать в комфортных условиях.