Коллектив авторов - Urban commons. Городские сообщества за пределами государства и рынка [litres]

Чилийская институциональная система дает скудные определения публичному пространству. Как показывает Серджио Леон, Генеральный закон о городском планировании и строительстве (LGUC, то есть Ley General de Urbanismo y Construcciones) и его Генеральный указ утверждают лишь то, что публичные пространства суть «национальные блага общественного пользования (НБОП), предназначенные для отдыха и перемещения» 373 373 Sergio León, «Conceptos sobre espacio público, gestión de proyectos y lógica social: reflexiones sobrela experiencia chilena», EURE 24, № 71 (1998): 27–36. , что ограничивает ареал действия этого понятия общественными дорогами и городскими парками разных масштабов. В то же время национальное благо общего пользования (НБОП) определено в Гражданском кодексе следующим образом: «Национальными благами считаются те блага, которыми владеет вся нация как целое. Если же право на пользование принадлежит каждому члену нации, как в случае улиц, площадей, мостов и дорог, прилегающего моря и его пляжей, то данные блага в дальнейшем называются национальными благами общего пользования, или же публичными благами». Описание национальных благ общего пользования как подкатегории внутри большего понятия – важная проблема, поскольку, как верно отметила Эльке Шлак, таким образом «закон соединяет публичное пространство с государственной (public) собственностью, то есть с контролем государства» 374 374 Elke Schlack, «Espacio público», ARQ 65 (2007): 25–27. .

На публичные пространства Чили, и без того скованные невразумительным юридическим определением, также влияет сложная структура управления. Лучшим примером служат дороги: маленькие улочки на уровне соседств находятся в ведении муниципалитетов, главные городские дороги – в зоне ответственности Министерства жилищного строительства и городского планирования (MINVU – акроним испанского названия), действующего через одно из своих отделений, в то время как городские шоссе строятся и управляются Министерством публичной инфраструктуры. Аналогичной схеме подчинен процесс разработки, планирования и управления публичными пространствами: в него также вовлечены несколько агентов, не обозначающих публично свои компетенции и противоречия. Например, в случае Сантьяго проблема усугубляется отсутствием городского правительства: городской территорией управляют 34 муниципалитета (municipalities), из которых она состоит. Например, MINVU отвечает за создание крупных городских парков, финансируемых из региональной казны, и в то же время к процессу могут подключаться соседние муниципалитеты, предоставляющие землю под строительство.

Демократические правительства последних двух десятилетий разработали несколько программ, действующих на национальном уровне и призванных поддержать создание новых публичных пространств или восстановление поврежденных пространств такого рода, использовавшихся традиционно. Если говорить о застроенной территории, пожалуй, наиболее важной следует считать Программу городских парков, которую вело MINVU с 1992 по 2002 год 375 375 Opazo, Espacio transitorio, 106. . Программа была призвана учреждать парки отдыха преимущественно в депрессивных зонах города; как только парки сдавали в эксплуатацию, управление передавалось Parque Metropolitano de Santiago (PMS): институции, изначально созданной для управления одноименным парком, расположенным на холме Сан-Кристобаль и являющимся самым большим городским парком Чили, площадь которого составляет порядка 700 га. Тем не менее эту модель использовали лишь для 17 парков, разбитых в Сантьяго в рамках вышеозначенной программы; она не стала агентством, управляющим публичными пространствами и способным распоряжаться более чем 250 парками города. Это замечание пригодится в обсуждении нашего примера, поскольку трудности управления серьезно повлияли на дизайн и строительство парка Пеньялолен.

Несмотря на традиционную централизацию власти в чилийском республиканском государстве, несколько общественных движений во второй половине XX века решились присоединиться к борьбе за право на жилье и, если мы взглянем на это с более современной точки зрения, за право на город. Они пытались создать собственные жилые пространства за счет tomas – буквальных захватов, происходивших на территории бывших фермерских земель или заброшенных участков. Обосновавшись там, они выстраивали неформальные поселения, которые со временем превратились в развитые соседства. В феномене tomas можно обнаружить историческую и общественную традицию: pobladores обретали идентичность, сопряженную с их классовой и политической борьбой, а выстроенная среда оказывалась результатом усилия всего сообщества.

Некоторые исследователи, в том числе историки и социологи, утверждали, что понимание pobladores как политического субъекта латиноамериканской истории потребует отказа от существующих социальных категорий. Марио Гарсез (Garcés) настаивал на том, что движение pobladores отличается от традиционно представляемого рабочего класса, поскольку не связано с промышленным трудом, который предполагают «классическая» маркистская теория и левая мысль. Более того, Гарсез утверждает, что рабочий класс «всегда оказывался лишь фракцией народных масс и что многим беднякам обоих полов не удавалось достичь положения рабочих», в силу чего они, по словам Гарсеза, были вынуждены оставаться «субпролетариатом». Тем не менее женщины, преимущественно работавшие прачками или служанками, и мужчины, чаще всего занятые на временных работах или являвшиеся независимыми ремесленниками, «были главными героями движения pobladores» 376 376 Garcés, Tomando su sitio. .

Большинство исторических исследований, посвященных pobladores, сосредотачивается на периоде 1957–1970 годов, избирая стартовой точкой основание поселения Ла Виктория, первого крупного и успешного toma второй половины XX века 377 377 Matías Ocaranza, «Renovación sin gentrificación. Proyecto de vivienda social y propuesta de metodología participativa para el mejoramiento urbano en la Población La Victoria», (Dipl. Arch. thesis, Universidad de Chile, 2010). , и заканчивая обзор инаугурацией президента Сальвадора Альенде. В это время ситуация с жильем в Сантьяго стала критической: в город стекались люди из малых поселений со всей страны, а в самом Сантьяго недоставало институциональных инструментов, которые бы адекватно отвечали разрастающейся проблеме. Появление большинства tomas происходило по однотипному сценарию: обитатели прибрежной зоны рек или каналов, как правило, участвующие в программе получения социального жилья и уставшие ждать его возведения, объединялись, захватывали землю неподалеку и принимались самостоятельно строить дома. Земля обычно соответствовала двум критериям: она находилась на периферии и принадлежала государству (как правило, CORVI, государственной жилищной корпорации, финансовые и организационные возможности которой были недостаточны для разрешения задач публичной политики).