Александр Зеленин - Язык русской эмигрантской прессы (1919-1939)

Элемент зауряд– в русской военной дореволюционной терминологии добавлялся к военным титулам и значил либо «исполняющий обязанности, военнослужащий, занимавший офицерскую должность, но не имевший офицерского чина» (зауряд-прапорщик) , либо «резервный, находящийся в запасе» (зауряд-полковник) .

«Оскудение языка в советской России связывалось с утратой многих нравственно-религиозных понятий (милосердие, благочестие, боголепие и др.), с исчезновением церковного богослужения…» [Грановская 1995: 107].

В СУ с пометой: устар. (елое). В данном случае следует усматривать влияние французского еtiquette, которое значит и «этикет», и «этикетка». Разумеется, эмигрантский узус знает и слово этикетка в современном значении: «Лишь после разгона Учредительного собрания, когда большевизм сбросил маску и открыто сказалось стремление истребить все, к чему можно было прицепить этикетку “буржуазность”, эмиграция, беженство приняло очень широкие масштабы» [В. Набоков. Мы и Они] (Руль. 1920. № 14. 2 дек.).

В 20–30-е гг. в узусе было распространено два варианта: тянучка (обычно на письме как отражение морфологического принципа орфографии; петербургская орфоэпическая норма) и тянушка (отражение московской произносительной нормы). Обе формы приведены в СУ как равноправные. Однако уже в БАС-1 дается только одна, морфологическая, – тянучка , а вторая расценивается как устаревшая. Использованная форма тянушки в эмигрантской газете является, очевидно, для автора совершенно естественной, узуальной; возможно, автор объявления – бывший москвич или выходец из центральной России.

Ср. франц. discrete, нем. diskret – «секретный, тайный».

Имеется в виду, конечно, рассыльный мальчик – подросток, выполняющий несложные поручения по доставке корреспонденции, различных бумаг и проч.

В СУ дан только один вариант: шерстопрядильня , хотя в языке XIX в. сосуществовало два варианта: шерстепрядильня и шерстопрядильня .

«…Румынское правительство переговоры прервало и неделю тому назад… приступило в срочном порядке к ликвидации секвестрированных болгарских имуществ, требуя от Болгарии за снятие секвестра не 16 милл. [ионов] фр. [анков], как раньше, а 320 милл. [ионов]» (Сегодня. 1930. 9 янв. № 9).

«…Дело идет… главным образом, о срочных и решительных мерах к увеличению партийного стада, которым можно было бы помыкать, как угодно, в интересах правящей кучки» (Возрождение. 1927. 4 окт. № 854).

«… Срочные с. [оциалисты]-р. [еволюционеры] Москвин и Эстрин…» (Анархич. вестник. 1923. № 2).

Франц. consommation – «угощение; напитки (обычно спиртные)».

Басмач (из узбекского) – ориентализм, заимствованный во время гражданской войны в значении «член контрреволюционных формирований, банд» [Obermann 1969: 222; Comrie et al. 1996: 228 (со ссылкой на Н. М. Шанского)].

Обратим внимание на управление; современное нормативное карикатура на + кого-, что-либо Очевидно, использование предлога о – отражение послереволюционной разговорной стихии, когда началась активизация этого предлога [Comrie et al. 1996: 149].

В источнике – с заглавной буквы.

Уточнители по-советски, по-марксистки, по-большевистски как языковые (лингвопрагматические) показатели, используемые в эмигрантском узусе для отторжения языковых и понятийных новаций, появившихся в СССР, упоминаются также в [Грановская 1995: 46].

Ср. в СУ: Вычистить . 2. кого-что. Уволить со службы или исключить из какой-н. организации по чистке (нов.).

Первая лексикографическая фиксация существительного стукач в советское время в: Ож-72, глагола стучать – только в СО-89. В словаре Росси приведено обширное гнездо с данным корнем, не попадавшим в советские лексикографические справочники, но использовавшимся в разговорном узусе: стук, стукач, стукачка, стукачиха, стукаческий, стукачество, стукнуть, стучать, стучевило [Росси 1987: 396–399]. См. также [ТСЯС 1998: 592–593].

В СУ с пометой устар. (елое).

В СУ с пометой нов. (ое) разг. (оворное).

Фамилии в среде купечества, мещанства, духовенства, крестьянства стали регулярно, официально регистрироваться только к середине XIX в. Напр., в среде купцов лишь самые богатые (так наз. «именитое купечество») получали право и честь обзавестись фамилией.

Мы не касаемся здесь вопроса усеченных фамилий, дававшихся незаконнорожденным детям дворянских родов, например: писатель И. П. Пнин был незаконнорожденным сыном фельдмаршала Репнина (Репнин > Пнин, с усечением первого слога), И. И. Бецкой, секретарь Екатерины II, – незаконнорожденным сыном князя Трубецкого (Трубецкой > Бецкой, с усечением также первого слога), камердинер А. С. Грибоедова – Грибов, единородный брат писателя (Грибоедов > Грибов, с усечением срединной части фамилии).

Великий князь Н. Н. Романов.

Великий князь К. Н. Романов.

Ср. несколько примеров из советских газет того времени: «Не стало Ленина… Стучит в мозгу упрямо: // Не стало Ленина… Не стало Ильича » (А. Безыменский. Иное солнце); «Как Ильич отзывался на наши нужды!» (Рабочая Москва. 1925. 20 янв.); «Четырнадцатилетний Коля Смирнов из Вышнего Волочка темой своего рисунка избрал отъезд Владимира Ильича на паровозе со ст. Разлив. Юный художник изобразил Ильича у паровозной топки» (Изв. 1938. 21 янв.); «Эти слова служили и служат до сих пор гениальным заветом великого Ильича » (Изв. 1938. 21 янв.). Популярность использования отчества Ильич в послереволюционное время часто связывается с языком деревни: «Примеры влияния языка деревни на городскую речь чрезвычайно редки; вполне возможно, что использование [отчества] Ильич связано с этим, для того чтобы создать образ мудрого, но доброжелательного политического лидера. Даже если полагать его исходное употребление сельским населением, это несомненно инспирировалось, с определенной целью, официальной пропагандой. В 1960-е гг. использование такого выражения, как родной Ильич (наряду со сходным публицистическим наименованием дедушка Ленин ) стало фактически обязательным в детской литературе» [Comrie et al. 1996: 264 сноска 7; перевод наш. – А. З .]. Ср. любопытные реакции людей на отчества Ильич в лагерной лингворечевой практике: «Для меня в [Фастенко] едва ли не главное и самое удивительное было то, что он лично знал Ленина, сам же он вспоминал это вполне прохладно. (Мое настроение было тогда такое: кто-то в камере назвал Фастенко по одному отчеству, без имени, то есть просто: “ Ильич , сегодня парашу ты выносишь?” Я вскипел, обиделся, это показалось мне кощунством, и не только в таком сочетании слов, но вообще кощунство называть кого бы то ни было Ильичем кроме единственного человека на земле!)» (Солженинцын. Архипелаг ГУЛаг).