Кирилл Чекалов - Популярно о популярной литературе. Гастон Леру и массовое чтение во Франции в период «прекрасной эпохи» [litres]

Некоторые французы, присутствовавшие на празднике в «Медведе», подошли к Давыдову и сказали по-французски: «Monsieur, не обращайте внимания на поведение этого господина, это дикарь, воспитанные люди не позволяют себе подобного обращения и насилия над интеллигентной публикой».

Что касается Леру, то для него важно сделать акцент на заключительной фазе всей этой истории и подчеркнуть, что олимпийское спокойствие посетителей, мирное соседство «трупа, драгоценностей и шампанского» можно считать проявлением пресловутой «азиатчины», о которой рассуждает в романе Афанасий Георгиевич (и которая включает также склонность к непомерной, в обязательном порядке выставляемой напоказ роскоши).

Но всё-таки особой любовью у Леру пользовался ресторан Кюбá, который принадлежал к наиболее дорогим заведениям Петербурга. Аркадий Аверченко в книге «Осколки разбитого вдребезги» следующим образом сопоставляет уровень цен в «Вене» и у Кюба: «…есть у тебя 50 рублей – пойди к Кюба <���…> Имеешь 10 целковых – иди в “Вену” или “Малый Ярославец”…»

Ресторан Кюба открылся в середине XIX века и располагался на Большой Морской улице, в доме 16; таким образом, он стоял по соседству с гостиницей «Франция» ( Hôtel de France ), где жил Рультабийль. Гостиница эта, где ранее останавливались И. С. Тургенев и А. К. Толстой, находилась в доме № 6 по той же улице (Дом А. Б. Фитингофа). В самом начале романа балагур Иван Петрович (член Государственного совета) пересказывает Требасову якобы приключившуюся у Кюба забавную историю о царских лошадях, которых «за здоровье Его Величества» напоили шампанским. Эта история позаимствована из чрезвычайно остроумной зарисовки Леру под названием La Barbe (в русском переводе «У парикмахера»; в оригинале игра слов – «Борода» и одновременно «Достал!»), впервые опубликованной в газете «Матен» 29 мая 1905 года и затем перепечатанной в сборнике «Агония белой России». Правда, в двух вышеупомянутых версиях животные приходят в экстатическое состояние вовсе не от шампанского, а от водки ; кроме того, если верить «информатору» Леру (петербургский парикмахер по имени Франсуа), забавный случай имел место вовсе не у Кюба, а в неназванном ресторане на Островах. Процитируем версию из сборника «Агония белой России» (рассказ Франсуа):

Monsieur К. кутил третьего дня на Островах с дамами и шампанским… В это время проходит мимо царский казачий эскадрон. Monsieur К. окликает эскадронного командира и предлагает выпить с ним бокал шампанского за здоровье Его Величества. Тут уж не откажешься. Monsieur К. вслед за ним приглашает и остальных офицеров; те спешиваются и присоединяются к своему командиру. Казаки, в свою очередь, слезают с коней – им также подносят по кружке водки. И наконец, ради такого высокого тоста было решено, что лошади должны принять участие в торжестве, и им тоже дают водки. Но в то время как казаки выпили по кружке, лошадей поили ведрами. Да так поили, что лошади с непривычки потеряли всякий удерж, когда эскадрон двинулся дальше. Они мчались, как бешеные (в оригинале немного иначе: gambadaient comme des fous, лихо пританцовывали. – К.Ч .), и на следующий день отказывались нести службу под предлогом головной боли…

– Что, что?.. Лошади?

– Так рассказывают…

Нет сомнения в том, что Кюба привлекал писателя не только своей изысканной кухней и не только местными анекдотами. Этот ресторан посещали литературные знаменитости, художники, артисты, а также приближенные ко двору особы. Бывали здесь, в числе прочих, С. Ю. Витте и В. Н. Коковцов. Иными словами, для пронырливого репортера здесь открывались чрезвычайно широкие возможности узнать свежие сплетни, а то и сенсационные сведения. Леру откровенно указывал, что некоторые работники ресторана являлись его неофициальными осведомителями.

Именно благодаря напарнику Кюба по фамилии Понсé ему стала известна совершенно сногсшибательная и строго секретная информация о запланированных переговорах Николая II с кайзером Вильгельмом II на Балтийском море (по ее результатам был подписан так называемый Бьоркский договор). 24 июля Леру опубликовал в своей газете заметку под названием «Царь и кайзер», где предупредил своих читателей о готовящемся совместном ужине. После этой публикации разразился большой скандал, последовали опровержения – однако вскоре выяснилось, что сенсация соответствовала действительности. И два дня спустя Леру гордо заявляет: «Событие, которое предвидела только газета “Матен”, свершилось!».

Прогулки без определенной цели, туристическое фланирование по Санкт-Петербургу встречаются в романе «Рультабийль у царя» крайне редко. В этом смысле начало восьмой главы романа, где описана продолжительная прогулка главного героя по Дворцовой площади, скорее является исключением. В русской версии книги именно этот эпизод предстает сильно сокращенным, поэтому процитируем оригинальный текст:

Рультабийль отправился на длительную прогулку и сначала пришел к Троицкому мосту, затем, спустившись по набережной, добрался до Зимнего дворца. Казалось, все его волнения улетучились, и он по-детски радовался разнообразным картинам жизни Града Петрова.

Он остановился у Зимнего дворца, медленно пересек площадь, где на бронзовом пьедестале высится впечатляющий монолит Александровской колонны, прогулялся среди дворцов и колоннад, прошел под огромной аркой; всё казалось ему циклопическим и никогда еще он не ощущал себя столь ничтожным… и в то же время он наслаждался своей ничтожностью, он был доволен собой перед лицом этих гигантских сооружений… и всё-то ему в это утро нравилось.

Следует сказать, что Троицкий мост упоминается в романе (а также и в «Черных невестах») неоднократно, и это вполне понятно: мост, строительство которого завершилось в 1903 году, воспринимался в период пребывания Леру в Петербурге как свежая архитектурная достопримечательность. Но одновременно мост ассоциировался с трагическими событиями 9 января, поскольку расстрел демонстрантов произошел в непосредственной близости от него. И это обстоятельство Леру, разумеется, тоже не мог игнорировать. Наконец, очень прозаическая причина заключается в том, что мост сооружался с участием французской компании «Батиньоль».

Запечатленная в процитированном эпизоде монументальность, «циклопизм» подавляющего «маленького человека» города вполне соответствует литературной традиции (здесь недостает разве что Медного всадника как символа имперского Петербурга). Кстати, Леру отмечал этот «циклопизм» уже в очерке «Петербургские вечера» в связи с Невским проспектом: «Пришло же в голову расставлять вдоль проспекта столь грандиозные дворцы! Чтобы пройти три дома, нужно преодолеть расстояние в целый километр. Ниневийский, вавилонский, бактрийский масштаб». Между тем, становясь «маленьким человеком», Рультабийль не испытывает никакого дискомфорта и даже наслаждается собственной несоразмерностью с грандиозными пропорциями русской столицы.