Владимир Рудинский - Вечные ценности. Статьи о русской литературе

Подчиненная Турции Албания была надолго отделена от Европы. Ее попытки вернуть себе самостоятельность связаны в дальнейшем е такими фигурами как Кара Махмуд-паша, из рода Бушатаси, в Скутари, и знаменитый Али-паша в Янине, пытавшимися превратиться из наместников султана в независимых властителей. Второй из них, Али Тепелена или Тебелени, как его обычно называли в Европе, был особенно знаменит – о нем писали и Виктор Гюго, и Александр Дюма, пораженные его романтическим и экзотическим образом. Оба пытались сплотить вокруг себя албанцев и мусульман, и христиан, для борьбы с Турцией. Однако, им это не удалось. Кара Махмуд-паша был убит в случайной стычке в 1796 году, а в 1822 турецким войскам удалось изменой взять Янину, базу Али Тебелени; сам Али-паша умер, сражаясь, и отрубленная голова его была отослана в Стамбул.

Албанцы поддерживали младотурок, но те, придя к власти, явно им дали понять, что их целью является полное отуречивание Албании, что албанским патриотам не улыбалось никак. Результатом явились восстания в Албании в 1910 и 1912 годах. Важным эпизодом еще до того явилось в июле 1878 года создание Призренской Лиги, по инициативе Абдюля Фрашери и Мехмета Вриони. В процессе освобождения балканских государств от Турции была опасность, что албанские земли будут захвачены кем-либо из соседей, и Лига была создана с целью зашиты целостности Албании.

28 ноября 1912 г. в Валоне было сформировано правительство, во главе которого встал Измаил Чемаль-бей Влора. Оно было признано лондонской конференцией, главным образом благодаря поддержке Австро-Венгрии к Италии, желавших этим помешать усилению Греции и Сербии. В 1914 г. Албания была провозглашена независимым княжеством, и на ее трон был избран австрийский принц Вильгельм Вид. К несчастью этот последний назначил твоим премьер-министром чрезмерно честолюбивого Эсада Топтани, который в том же году поднял против своего монарха восстание с целью захватить власть. В результате Вид отрекся от престола, и Албания оказалась накануне мировой войны в полной анархии, что привело ее к оккупации поочередно войсками различных воюющих держав.

После конца войны, в 1920 г, для управления Албанией был сформирован регентский совет. 1920–24 годы характеризуются борьбой левого течения, возглавляемого православным епископом Фаном Ноли. Правым лидером которого постепенно стад Ахмет Зогу. Ноли, переводчик Шекспира на албанский язык, и автор прекрасно составленной и в научном, и в литературном отношении «Истории Скандербега», в политике был склонен к самым радикальным реформам и питал сильные просоветские симпатии (при его правлении Албания в 1924 г. одна из первых признала СССР). Этим воспользовался его противник Зогу. Потомок албанских феодалов, Зогу был в 17 лет полковником австрийской службы, а в 26 министром внутренних дел в одном из албанских правительств. На этом последнем посту он завоевал популярность своим мужеством во время начавшегося восстания, когда он, единственный из министров, не бежал, а остался на своем месте и сумел положить конец беспорядкам. Теперь, в декабре 1924 г., Зогу, опираясь на завербованные в Югославии отряды русских эмигрантов, опрокинул правительство Ноли и начал править, сперва как президент, а с июня 1928 г. как конституционный король. Стоя у власти, он настойчиво проводил европеизацию Албании, и прежде всего ввел законы, основанные на знаменитом Кодексе Наполеона.

В марте 1939 г. Италия атакует Албанию, Король с женою (Геральдиной, из рода венгерских графов Аппоньи) и только что родившимся сыном принужден бежать в Грецию, и страна фактически аннексируется. Борьба против итальянцев ведется с тех пор различными группами патриотов; лоялистами во главе с Абасом Купи, Национальным Фронтом («Балы Комбетар») во главе с Мидхатом Фрашери, и коммунистами во главе с Энвером Ходжей. Поддержка югославских и греческих коммунистов и вялая тактика западных держав на Балканах позволили этим последним восторжествовать, зверски расправиться со своими противниками и ввести коммунистический строй, проявляющий по сравнению с другими сателлитами особенно лакейскую покорность в отношении СССР.

Бросим теперь взгляд на албанскую литературу. Первые дошедшие до нас тексты относятся к XVI веку – главный из них, это «Литургия» епископа Гьона Бузука, за которой следует довольно значительная церковная литература. В XIX веке наиболее важна рать поэтов итальянской диаспоры, самым крупным из которых, был Иероним де Рада, а за ним Скиро и Серембе. Но настоящей вершины албанская литература достигла в творчестве Наим-бея Фрашери (1846–1900), одного из инициаторов Призренской Лиги, отпрыска знатной и талантливой семьи, сделавшего карьеру в султанской администрации, но всю жизнь служившего идеалу албанского патриотизма. Его биография и произведения рисуют его человеком высокой терпимости, всегда стремившимся к тесному союзу албанцев, и христиан, и его единоверцев мусульман. Его поэма «Стада и пастбища» остается непревзойденной по красоте языка.

В области романа наиболее замечателен «Очаг» Михаила Грамено (1872–1931); «Ружье предателя» Зеаф Арапи и «Невруэн» Мехди Фрашери интересны как картины нравов; более талантливы «Цветок воспоминаний» Фокиона Постели и «Возвращение Скандербега в Крую» Ламби Дарды. Из поэтов следует еще упомянуть Филиппа Широку, Асдрени (настоящее имя Дренова) и Занони, а также группу поэтов албанской колонии в Египте, как Чаюпи (самый из них выдающийся), Митко, Дине.

После прихода к власти коммунистов ряд писателей был принужден бежать за границу, другие были казнены или посажены за решетку. С тех пор албанская литература влачит жалкое существование.

«Новое русское слово», 22 августа 1959, № 16820, с. 2.

Литература в советской Албании

Какого рода культуру несут Советы в страны, подпавшие под их власть? Этот вопрос представляет особый интерес потому, что в нем переплетаются несколько линий, из которых каждая имеет свое значение. Что СССР может дать сателлитам в культурном отношении? Последнее, понятно, тесно связано со степенью политической зависимости номинально свободных государств «народной демократии» от Кремля.

Дать Россия могла бы многое. Без лишней скромности, мы вправе сказать, что мы обладаем одной из лучших в мире литератур, и что русское искусство и русская философия занимают достаточно почетное место под солнцем. Страны Балкан и Средней Европы не в силах пока равняться с нами, и воздействие нашей культуры для них было бы плодотворно… если бы это была русская, а не советская культура. Румыния, Болгария, Югославия могли бы немало у нас позаимствовать, да последние две и не пренебрегали заимствовать, как и более передовая Чехословакия.