Владимир Рудинский - Вечные ценности. Статьи о русской литературе

Предпринявший первым попытку беспристрастного исследования В. М. Михайловский 433, автор книги «Шаманство», выпущенной в Москве в 1892 году Императорским Обществом Любителей Естествознания, Антропологии и Этнографии, с сокрушением констатирует этот недостаток, присущий даже самым ценным из работ его предшественников. При всем том, из их показаний встает со всей ясностью, что многие шаманы были люди вполне искренние и по-своему благочестивые, и что их профессия была для них непреодолимым призванием: пытаясь от нее отказаться, они становились иногда больными. В ряде случаев они бывали при том даже равнодушны к наживе. Бывало и так, что внешние чудеса сами по себе не главное в работе шамана: население часто больше уважало тех, которые не прибегали к подобным приемам и ограничивались чтением заклинаний и совершением обрядов.

Но шаманы, когда хотели, делали совершенно необъяснимые вещи, единогласно засвидетельствованные совершенно враждебно и скептически настроенными путешественниками. Буря, разражающаяся внутри шатра и грозящая его повалить, потусторонние голоса, связанный шаман, оставленный в середине палатки и вдруг входящий в нее со двора, а главное непобедимый ужас, охватывавший всех присутствовавших, – таковы факты, о которых рассказывает, например, ученый и писатель Тан-Богораз 434, уже после войны описывавший свои наблюдения над чукчами в период, когда он, еще в царское время, жил в ссылке на Колыме.

Все эти детали удивительно напоминают удачный спиритический сеанс и наводят нас на мысль, что спиритам следовало бы получше ознакомиться с религией и воззрениями анимистов, ибо между ними есть определенная связь. Да она собственно есть и в их теории, поскольку анимисты верят в существование духов и в возможность общения с ними, и даже весьма эффективно это общение осуществляют. Если только допустить правильность мнения спиритов и то, что их опыты основаны на какой-то реальности, то не было бы никакого резона отрицать мистический опыт шаманов, веками получавших те же самые результаты иными (иногда похожими) эмпирически найденными способами.

Своеобразной чертой этого общения с духами является то, что Сибирь, в отношении своего коренного населения, как никакой другой район составляет зону нервных болезней. Мы склонны порой воображать себе, что это – черта городской культуры, бедствие цивилизации: ничуть! Дети природы подвержены ей не меньше, иногда и хуже нас. Эмиряк 435среди якутов, с болезненной потерей воли, приводящей к тому, что больной имитирует движении окружающих, не в силах от того удержаться; эпилепсия самих шаманов; еще более жуткое явление среди чукчей, когда мужчины превращаются в женщин… О последнем подробно говорит Тан-Богораз и мельком упоминает К. Ягодовский 436в книге «В стране полуночного солнца». Неизвестно, ибо никем не исследовано, подвергаются ли люди в этом случае физиологическому изменению: но психически они меняются целиком – надевают женское платье, берутся за женскую работу и даже выходят замуж, причем чукчи уверяли Тана, что даже имеют детей. Среди чукчей описанное явление считалось свойством самых мощных шаманов, хотя лишь редкие из шаманов бывали ему подвержены.

Стоит немного углубиться в это, и начинаешь понимать всю мудрость религий, налагающих запрет на всякие занятия волхвованием, с благожелательным здравым смыслом удерживая нас на границе запретной страны, царства невероятного и кошмаров! Если бы не недостаток места, мы бы процитировали еще читателю несколько из рассказов, связанных с шаманской практикой, в которых с курьезной простотой и скупостью в средствах создается жуть более глубокая, чем в лучших произведениях «страшного» жанра в Европе. Вроде отрывка из книги Харузина 437«О найдах» (найды, это имя шаманов у лопарей) о «покойнике с железными губами»… Но читатель может нам поверить на слово: в этих историях живет конденсированный ужас седых времен, дрожащих перед существами, скрытыми за завесой мрака, но слишком близкими и хорошо знакомыми, чтобы о них можно было забыть…

«Новое русское слово», Нью-Йорк, 15 февраля 1959, № 16768, с. 2, 8.

Языки черного материка

Африку называют в литературе «Черным Материком». Однако это имя ей дано довольно таки произвольно. Когда мы говорим об Океании, е ее бесчисленным множеством островов, островков и архипелагов, мы можем везде констатировать единство языка при наличии расовых различий. Когда мы занимаемся Америкой, мы натыкаемся на огромное разнообразие туземных языков (имеющих, впрочем, некоторые общие черты): но все ее племена явно принадлежат к одной расе. Куда сложнее в Африке.

На крайнем ее юге бушмены никак не принадлежат к черной расе: по справедливости, их надо бы отнести к желтой: но не к монгольской, а к совершенно особой. Их образ жизни, даже их анатомическое строение ставят их в совершенно изолированное положение, и в их лице мы имеем сейчас один из самых примитивных народов на свете. Так и в отношении языка: только у них и их соседей готтентотов существуют особые щелкающие звуки, произносимые не с выдохом, как во всех языках, а на вдохе.

Настоящую желтую расу, монголоидов, нам тоже недалеко пришлось бы искать: большой остров у берегов Африки, Мадагаскар, заселен племенами мальгашей, колонизовавшими эту землю, прибыв откуда-то с Зондских Островов. Их язык остается очень чистым образцом языка малайо-полинезийской группы, близким к языкам Филиппин; особенно интересно очень малое в нем количество слов африканского происхождения. Это заставляет думать, что до их появления Мадагаскар оставался необитаемым. Энергичные и одаренные мальгаши постепенно объединились в единое царство под властью королей Имерины, одной из областей, приняли христианство и успешно двигались по пути создания самобытной культуры, перенимая все им нужное у европейцев; ио росту их государства положил предел захват их острова Францией.

Если часть Африки желтая, то другая – белая. Мы не говорим при этом о европейцах, являющихся поздними пришельцами. Поздними, впрочем, относительно: буры, потомки голландских поселенцев и французских беглецов – гугенотов, растворившихся постепенно в их массе, обитают в Южной Африке уже больше двухсот лет. Но белым же является и население Северной Африки, делящееся на две основные ветви: семитов и хамитов.

Из первых большинство тоже явились в Африке уже в исторические времена, вместе с Исламом. Но если это можно сказать об арабах, то оно уже сомнительно об абиссинцах, тоже говорящих на семитическом языке (южной группы) и по всем признакам живущих на своей земле с незапамятных времен. История их империи – единственной и Африке с давних пор чисто христианской – читается как роман. Легенда возводит род их национальной династии к библейской царице Савской.