Светлана Бойм - Будущее ностальгии

Шкловский. Ход коня. С. 24.

Benjamin W. The Origin of German Tragic Drama / John Osborne, transl. London; New York: Verso, 1990. Р. 177.

Шкловский. Ход коня. С. 199-200.

Там же. С. 196.

Добужинский М. Воспоминания. М.: Литературные памятники, 1987.

Слово «скурильщина» и прилагательное «скурильный» были придуманы мирискусниками для обозначения редких, необычных, нестандартных художественных находок. Например, Л. С. Бакст писал в одном из своих писем к А. Н. Бенуа о его любимых темах — Версале, парадной архитектуре рококо: «Ты полюбил их с детства, не видя их, и не по-французски, а по-русски, по-нашему, скурильному». — Примеч. пер.

Литография напоминает классическое петербургское искусство XVIII и начала XIX века, а также японское искусство Хокусая и Хиросигэ, которыми так восхищались художники «Мира искусства». Таким образом, стиль ностальгии в Санкт-Петербурге не локальный, а скорее интернациональный, модернистский с неоклассическим чувством меры, а также с экспрессивной линией и ритмами японской литографии. Григорий Каганов отмечает, что Петербург Добужинского — это «театр городских вещей <���…> Добужинский словно поднялся к древнейшим истокам самого понятия и самого слова "вещь". Этимология его ведь восходит к значению «живое или демоническое существо! а первоначальный индоевропейский корень, от которого это слово произошло, означал "говорить"». Каганов. Санкт-Петербург. С. 77.

Каганов Г. В Петрополе прозрачном мы умрем // Медленный день. Л.: Машиностроение, 1990. С. 59.

«Qualis artifex pereo», лат. — Примеч. пер.

В тексте здесь игра слов «stones and stories». — Примеч. пер.

Египетская марка — это петербургская история о периоде революции; это двойное повествование — про рассказчика-писателя, который сшивает фрагменты текста и жизни, и его неудачливого петербургского персонажа Парнока — своеобразной версии «маленького человека» Пушкина, Гоголя и Достоевского образца XX века, который теряет свое пальто. Парнок — уроженец Петербурга и одновременно горожанин-чужак; таков и сам писатель: «Господи! Не сделай меня похожим на Парнока! Дай мне силы отличить себя от него. <���…> Ведь и держусь я одним Петербургом — концертным, желтым, зловещим, нахохленным, зимним» (с. 149, отредактировано).

Мандельштам. Египетская марка. С. 5.

Константин Константинович Вагинов (Вагенгейм, 1899–1934) — русский советский прозаик и поэт. Автор городских плутовских романов «Козлиная песнь», «Труды и дни Свистонова», «Гарпагониада», «Бомбочада». Вагинов был активным участником литературной жизни Петрограда-Ленинграда, входил в различные объединения и группы. Романы Вагинова представляют собой образцы интеллектуальной прозы, наполненные тонкими сатирическими моментами и мастерки подмеченными документальными деталями эпохи. — Примеч. пер.

Вагинов К. Труды и дни Свистонова. Козлиная песнь. М.: Современник, 1991. С. 164. См. также: Anemone A. Obsessive Collectors // Russian Review (готовится к печати). Вагинов написал театрализованное предисловие к своему роману «Козлиная песнь» (пародийная версия трагедии), в которой автор специализируется на гробах, а не на колыбелях: «Теперь нет Петербурга. Есть Ленинград; но Ленинград нас не касается — автор по профессии гробовщик, а не колыбельных дел мастер». «Ленинград, колыбель революции» интересует его куда меньше, чем Петербург, Некрополь. Автор имеет явно некрофильские наклонности и любит все устаревшее. Его Петербург — это «Северный Рим», последнее прибежище цивилизации вскоре будет изведено «новыми христианами» в большевистских кожаных плащах. Мифология Петербурга — Северного Рима отличается от Москвы — Третьего Рима. В случае Петербурга Рим — это место мировой цивилизации, мирской и светский город, а Третий Рим — город апокалиптических пророчеств и рай или ад на Земле. Вагинов. Козлиная песнь.

«Комедия ошибок», «The Comedy of Errors» — одно из ранних произведений Уильяма Шекспира. — Примеч. пер.

Мандельштам. Египетская марка. С. 30.

Главный герой «Пиковой дамы», немец и заядлый соглядатай карточных игр, сошедший в конце концов с ума. — Примеч. пер.

Северное сияние. — Примеч. пер.

Культурная война конца 1920‑х и 1930‑х годов на самом деле не является битвой между модернистами, которые хотели сохранить культурную память, и революционными авангардистами. И те и другие оказались в проигрыше — и те, кто разработал временный революционный памятник Свободы, и археологи и собиратели руин. Градостроительные тенденции стиля сталинских времен благоприятствовали неоклассической эклектике и соцреалистической версии ар-деко. В образ новой Москвы, основанный на заимствовании имперской идентичности российской столицы, были включены вовсе не эксперименты авангардистов, а черты неоклассической петербургской архитектуры. Вместе с тем одни лишь эстетические формы не формируют идеологию; это обусловлено контекстом и отношением к власти. Сталинская Москва узурпировала имперский образ Петербурга, но не оставила места для альтернативных версий ностальгии и индивидуальных творческих исследований петербургских аутсайдеров.

Мандельштам О. «Я вернулся в мой город, знакомый до слез» // Sidney Monas, ed. Complete Poetry of Osip Emilevich Mandelstam / Burton Raffel and Alla Burago, transl. Albany: SUNY Press, 1973.

Я благодарна Ирине Вербловской за ее экскурсию по Петербургу Мандельштама.

Считается, что лики сфинксов — скульптурные портреты фараона Аменхотепа III. Сфинксов в 1830 году продавал владелец-англичанин в Александрии. Писатель А. Н. Муравьев во время поездки в Египет предложил приобрести сфинксов для украшения города. Из-за долгих бюрократических проволочек покупка досталась французам. Тем не менее в период революции во Франции сфинксы все-таки были проданы русским покупателям и доставлены в Петербург, где в 1834 году были смонтированы на гранитные постаменты спуска к воде у Академии художеств. Исследованием объектов и надписей на них занимался В. В. Струве и его советские последователи. Надписи, как принято считать, — это полное имя фараона Аменхотепа III — бога на Земле. Сфинксы подверглись научной реставрации в 2002-2003 годах. — Примеч. пер.

Фр. «танец смерти», «пляска смерти», макабрический — в искусстве — предмет, создающий атмосферу страха, напоминающий о смерти. — Примеч. пер.