Константин Богданов - О крокодилах в России. Очерки из истории заимствований и эк­зотизмов

Панегирическая литература петровского времени/Изд. подгот. В. П. Гребенюк. Под ред. О. А. Державиной. М., 1979.; Malek Е . Panegiryk w zyciu literackim Rossii drugiej polowi XVII — poczatku XVIII wieku // Zeszyte naukowe wyzszej szkoly pedagogicznej w Bydgoszczy. Studia Filologiczne. 1981. Z. 14.; Nicolosi R . Die Petersburg-Panegyrik. Russische Stadtliteratur im 18. Jahrhundert. Frankfurt a. Main, et al.: Peter Lang (Slavische Literaturen; Bd. 25), 2002.

Uhlenbruch B . Emblematik und Ideologie // Slavische Barockliteratur. Bd. II/Hg. R. Lachmann. Munchen, 1983. S. 115–127.

Luzny R. Pisarze kregu Akademii Kijowsko-Mohylanskiej a literatura polska // Z dziejow zwiazkow kulturalnych polsko-wschodnioslowienskich w XVII–XVIII wieku. Krakow, 1966. S. 89–107; Нужный Р . Издания на польском языке в литературе эпохи Петра I // XVIII век. Л., 1974. Сб. 9. С. 306–307.

Стратий Я. М., Литвинов В. О., Андрушко В. А. Описание курсов философии и риторики профессоров Киево-Могилянской академии. Киев. 1982. С. 25, 64.

Heckscher W. S., Wirth К. А. Emblem. Emblembuch // Reallexikon zur deutschen Kunstgeschichte. Stuttgart, 1967. Bd. 5. Sp. 193–221. В « Hortus poeticus » Митрофана Довгалевского (1736) «эпиграмма, объясняющая весь предмет» ( epigramma rem totam explicans ), — единственное, что отличает эмблему от сим вола, состоящую из изображения и надписи (ЦНБ АНУ. № 521. Л. 93 об., 94).

Основания для этого отождествления находили уже у Цицерона: De invent. 1.1–2.

Waddington R. В. Iconography // Encyclopedia of Rhetoric. Ed. Tomas О. Sloane. Oxford, 2001. P. 368. О значении книги Марциана в истории европейской культуры: Симон К. Р . Энциклопедия поздней Империи. «De nuptis Philologia et Mercurius» Марциана Капеллы // Труды библиотеки Академии наук СССР. М.; Л., 1948. Т. 1. С. 169–193.

РНБ, Q.VIII.13, 20об.; ГИМ. Синод. собр. № 527. 16 об. Миниатюры лицевых списков трактата Спафария выполнялись художниками Посольского приказа, воспроизводившими в данном случае миниатюры западноевропейских эмблематик, в частности гравюры к «Образам античных богов» В. Картари и «Иконологии» Ч. Рипы: Белоброва О. А. К изучению «Книги избраной вкратце о девяти мусах и о седмих свободных художествах» Николая Спафария // ТОДРЛ. Л., 1976. Т. III. С. 307–317; Белоброва О. А. Аллегории наук в лицевых списках «Книги избраной вкратце» Николая Спафария // ТОДРЛ. Л., 1977. Т. XXXII. С. 107–120. На списке «Риторики» Феофана Прокоповича (ГПБ. Собр. Нов городской духовной семинарии. № 6750) заголовок включен в состав эмблематической миниатюры: лист в фигурной рамке с текстом заглавия освещается лучами, исходящими от изображенного в облаках Господа Бога; слева от листа — указывающий на него рукою ангел, справа — Богородица, в которой Н. В. Понырко усматривает «покровительницу риторов» ( Понырко Н. В. Богородица — покровительница риторов // Русская и грузинская средневековые литературы. Л., 1979; Кибальник С. А. О «Риторике» Феофана Прокоповича // XVIII век. Л., 1983. Сб. 14. С. 193, примеч. 3).

Начиная с античности, мнемотехнической схемой запоминания служило распределение количества информации в соответствии с системой «мест и образов» ( loci et imagines ). Реторика «Ad Herennium» (III, 30) рекомендует пять «мест» памяти, соотносимых с пятью «образами» — пятью пальцами одной руки. Конец каждой цепочки из пяти мест обозначается образом «золотой руки» (III, 31) (Rhetorica ad Herennium/Rhetorik an Herennius. Lateinisch und deutsch mit Einleitung und Anmerkungen von Friedhelm L. Muller. Aachen, 1994: Shaker, S. 110–112). В школьных грамматиках Европы эпохи гуманизма пяти пальцам руки соответствует пять латинских падежей: Nominativus , Genetivus , Dativus , Accusativus , Ablativus ; по пальцам размещаются падежи и парадигмы склонения. В конце XVI века обучение в иезуитских школах предполагает, что ученики твердят текст наизусть и затем произносят вслух заученное. Заучивание наизусть является составной частью программы обучения ( Ratio studiorum ) и способствует престижу мнемотехники как универсального искусства познания ( Захарьин Д. Б . Европейские научные методы в традиции старинных русских грамматик (XV — сер. XVIII в.). Munchen (Specimina philologiae slavicae. Supplementband 40), 1995. С. 21, 112–113. О распространении мнемотехнической литературы: Hajdu H. Das mnemotechnische Schrifttum im Mitttelalter, Wien 1936 (Nachdruck: Amsterdam, 1967). S. 122–126; Berger С. The Hand and the Art of Memory // Musica Disciplina. 1981. Vol. 35. P. 87–102; Strasser G. F . Emblematik und Mnemonik der fruhen Neuzeit im Zusammenspiel: Johannes Buno und J. J. Winkelmann. Wiesbaden, 2000. S. 29–32ff. Стефан Яворский, учившийся в 1680-е годы в иезуитских академиях Львова, Познани и Вильны, а с 1687 года преподававший в Киево-Могилянской академии, несомненно знал мнемотехническую схему «по руке», изложенную в анонимной риторике « Ad Herennium », — см., напр., ссылки на нее в риторическом курсе преподавателя академии Иосифа Кононовича-Горбацкого «Orator Mohileanus» (1635): Стратий Я. М., Литвинов В. Д., Андрушко В. А . Описание курсов философии и риторики. С. 11.

Яворский С . Риторическая рука. СПб., 1872. С. 9–10, 11–12. О символике соответствующих изображений в русской рукописной традиции см. диссертацию: Stratling S . Allegorien der Imaginatio. Lesbarkeit und Sichtbarkeit im fruhen russischen Barock. Diss. Dr. Phil. Humbold-Universitat zu Berlin, 2003. S. 14–18.

Стратий Я. M., Литвинов В. О., Андрушко В. А. Описание курсов философии и риторики. С. 15, 35, 39, 52, 59–61, 67, 70. Символическая эмблематика сада была систематизирована Филиппо Пичинелли ( F. Picinelli ) в трактате « Mundus symbolicus in emblematum universitate formatas » (Coloniae Agrippinae, 1681). О традиции садово-флористических символов в европейской культуре барокко: Сазонова Л . «Вертоград многоцветный» Симеона Полоцкого: история создания, поэтика, жанр // Simeon Polockij . Vertograd mnogocvetnyj/Ed. A. Hippisley, L. I. Sazonova. Koln, Weimar, Wien: Bohlau, 1996. Vol. 1. P. XLIV–LI.

Так, Иоанникий Галятовский в трактате «Наука албо Способ зложеня казаня» (1659) призывает изучающих риторику «читати книги в зверох, птахах, гадах, рыбах, деревах, зелах, каменях и розмаитых водах… уважати их натуру, власноти и скутки и тое собе нотовати и апплековати до своей речи» (Хрестоматія давньої української літератури. Упорядкував О. Білецький. Київ, 1952. С. 264).

Аналогичные наставления содержатся в авторитетном для европейской риторической традиции и известном во множестве русскоязычных списков конца XVII — нач. XVIII в. компендиуме Раймунда Люллия «Великое искусство» («Ars Magna»); в русском переводе: «Егда убо верстаеши другие существа с живела ми сиречь древесами, цветами, травами, и ты им вся приличные просмотри и одно другому уподобляй» (Цит. по: Зубов В. П . К истории русского ораторского искусства конца XVII — первой половины XVIII в. (Русская люллианская литература и ее назначение) // ТОДРЛ. М; Л., 1960. Т. XVI. С. 296; перечисление русских списков: С. 291, примеч. 22). В люллианской «Науке проповедей» Андрея Белобоцкого (середина 1690-х гг.) словесные «емблемата» упоминаются в описании хрии, как прием, допустимый в начале речи в «местах нецерковных… а наипаче при гулянию». В этих случаях построение речи может начинаться «от преданий древних веков, от иероглификов, апофегматов, символов, емблематов, исторей мирских» (ГИМ. Собр. Уварова. № 126. (267). Л. 108).