Арчи Браун - Типы лидеров. Определить, найти подход, добиться своего

Сближение между США и КНР (в континентальном Китае тогда проживало более миллиарда человек, а население Тайваня едва превышало двадцать миллионов) неизбежно вело к ослаблению американских связей с Тайванем. Процесс улучшения американо-китайских отношений начался визитом президента Никсона в Пекин в 1972 году и с новой силой возобновился в конце 1970-х при президенте Картере, чей советник по национальной безопасности Збигнев Бжезинский особенно стремился разыграть китайскую карту против Советского Союза [491]. Обхаживание КНР продолжилось и при президенте Рейгане: в 1982 году было объявлено, что США не будут поставлять Тайваню современные истребители FX, чтобы не ставить под удар американо-китайские отношения [492].

Еще со времен Чан Кайши экономика и образование на Тайване развивались впечатляющими темпами, но Цзян понимал, что одного этого недостаточно. Для того чтобы его страна получила большее мировое признание, вновь заслужила уважение Соединенных Штатов и, главное, действительно стала образцом для континентального Китая (его партия, Гоминьдан, выступала за объединение с Китаем, но некоммунистическим), требовалось начать переход к демократии. Уверившись в том, что демократия больше отвечает интересам Тайваня, чем диктатура, в середине 1980-х годов Цзян Цзинго провел целую серию либеральных реформ и покончил с династической властью, сказав, что члены его семьи «не будут и не хотят» бороться за президентство на предстоящих выборах. Кроме того, реформы прекратили военное положение и легализовали оппозиционные политические партии [493]. Потребовалось почти десятилетие для того, чтобы все это привело к осязаемым результатам, и подлинно демократическая (хотя подчас и бурная) политическая жизнь в стране началась уже после смерти Цзяна. Однако именно он совершил решительный шаг к переопределению природы политического строя и открыл путь действительно конкурентным выборам, на которых победа Гоминьдана отнюдь не гарантирована.

Учитывая, насколько пострадал Мандела от рук расистского режима, решающее значение имели его великодушие и вдохновенное лидерство.

Эти примеры наглядно показывают, что в процессе либерализации и демократизации недемократических систем огромное значение может иметь новаторское политическое лидерство, исходящее из недр старого режима. Смена мнений, убеждений и даже целей лидеров, уже находящихся во главе существующей власти, может решительным образом способствовать демократизации авторитарного режима. Когда меняет свою точку зрения лидер, находящийся у власти в демократическом государстве, это чаще всего идет ему во вред, а не на пользу, и порождает яростную критику с обвинениями в измене убеждениям, интеллектуальном приспособленчестве и политической непоследовательности. В то же время авторитарный лидер может использовать подконтрольные ему рычаги власти для проведения либерализующих или даже демократических преобразований, несмотря на риск, который это повлечет для существующих субъектов бюрократии. Примеры, приведенные в завершение этой главы, кроме того, подчеркивают насущную необходимость рассматривать лидеров в политическом контексте. Все они относятся к режимам, существовавшим в условиях нарастающей политической и экономической изоляции, хотя само по себе это не является гарантией решительных перемен. Северная Корея десятилетиями живет в условиях экономического краха и осуждения международного сообщества, тем не менее ее режим продолжает существовать.

В условиях демократии (равно как и авторитаризма) переосмысливающее лидерство является скорее исключением, чем правилом. Иногда оно исходит от руководителей, сильно доминирующих в своих партиях, как в случаях Тэтчер или Аденауэра, но с тем же успехом может осуществляться и властью с намного менее жестким главой и несколькими влиятельными министрами, как в случаях правительств Асквита и Эттли. В условиях существующей политической системы американским президентам трудно доминировать в политическом процессе, несмотря на невероятно высокий престиж своей должности.

В случаях, когда, как Франклину Рузвельту и Линдону Джонсону, это удается, результат бывает в большей степени обусловлен авторитетом и влиятельностью, чем фактическим властными полномочиями (хотя право вето и право назначения сохраняют свою важность). Рузвельт умел убедить широкую общественность в необходимости принятия радикально новаторских для Америки законов, после чего использовал общественное мнение в качестве одного из инструментов убеждения конгресса. Однако его успех зависел также и от некоего неприятного политического компромисса — молчаливого обещания федеральной власти демократам-южанам не вмешиваться в сегрегацию на Юге. Джонсон в большей степени нацеливал свою силу убеждения на конгресс, основываясь на своей блестящей памяти и точном знании аргументов, способных произвести нужное впечатление на каждого отдельно взятого сенатора или конгрессмена. В этих, равно как и в других, случаях переосмысливающего лидерства решающее значение имели условия, при которых лидеры занимали высшие руководящие должности. Кризис не только подразумевает проблемы, но и предоставляет возможности. «Новый курс» Рузвельта был ответом на экономическую депрессию 1930-х годов, а свою власть он использовал в самой полной мере после вступления Соединенных Штатов в мировую войну. Джонсон пришел в Белый дом на фоне травмы, полученной его страной в результате убийства молодого и популярного президента. Он удачно воспользовался моментом и убедил конгресс принять законодательство, предоставившее новые гражданские права множеству американцев. Это был как минимум столь же важный прорыв, как и «Новый Курс» Рузвельта.

Под преобразующими политическими лидерами я понимаю тех, кто играет решающую роль в проведении системных изменений, будь то изменения политической или экономической системы их стран или изменения в системе международных отношений. Слово «преобразующий» обычно имеет положительный оттенок. Оно предполагает не просто серьезное изменение, но фундаментальную перестройку существовавшей ранее системы в качественно лучшую. Главным образом по этой причине я провожу различие между преобразующими и революционными лидерами. Результатом некоторых революций, направленных против угнетателей, становятся режимы, отличающиеся от прежних в лучшую сторону в одних отношениях и в худшую — в других. При этом обычно для них характерно свержение существовавшей власти путем вооруженного переворота с последующим применением насильственных методов для установления и удержания своего правления. Какой бы эгалитарной и демократической ни была их революционная риторика, они часто создают не только авторитарный режим в качестве послереволюционного строя, но и культ личности. Лидеры, играющие решающую роль в преобразовании политических или экономических систем своих стран, не прибегая ни к насильственному захвату власти, ни к физическим методам воздействия в отношении своих оппонентов, отличаются от таких революционеров. Положительные результаты их деятельности часто оказываются долговечными, а бед от них совершенно точно меньше. Безусловно, все чаяния преобразующих лидеров редко воплощаются в действительность. И совершенные ими системные изменения могут сохраняться в период правления их преемников лишь частично. Однако пропасть между утопической риторикой революционеров и последующим авторитаризмом намного шире.