Кейн Айлин - Российский хадж. Империя и паломничество в Мекку [litres]

Россия так и не построила этого караван-сарая. Большинство чиновников МИДа отвергло данную идею как нереализуемую. Не существует, утверждали они, никакой гарантии, что мусульмане действительно будут селиться в караван-сарае, поскольку принудить их к этому невозможно. Мусульмане даже могут увидеть в этой услуге попытку вмешательства в их религиозные ритуалы и полностью отказаться от нее. Другие чиновники беспокоились, что мусульмане воспримут такую услугу как сигнал, что Россия поощряет хадж, тогда как в действительности верно обратное 177 177 РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 1174. Л. 20, 55, 57 об. .

И все же Россия, несомненно, должна была делать хоть что-то для влияния на заграничный поток паломников. В середине 1880-х годов новый русский посол в Константинополе, А.И. Нелидов, обратил внимание МИДа на то, что «[число] мусульман русскоподданных, проезжающих через Константинополь, все более и более увеличивается» и что консульство «лишено всякой возможности быть им полезным» 178 178 Там же. Этот рост был прямым следствием распространения российской железнодорожной сети на Кавказ и Центральную Азию. В 1880-х годах открылись линии в Закавказье и Закаспии – первые железные дороги в этих регионах, построенные в основном для военных и экономических нужд России. Они сделали хадж еще более доступным и увеличили численность мусульман, выезжавших из этих регионов через российские территории и дальше через Черное море, Константинополь и Джидду. О строительстве Закаспийской железной дороги в 1880-х годах с целью «укрепить позиции России в Центральной Азии» в рамках участия Российской империи в Большой игре см.: Шенк Ф.Б. Imperial Inter-Rail: Влияние межнационального и межимперского восприятия и соперничества на политику железнодорожного строительства в царской России // Ауст М., Вульпиус Р., Миллер А.И. (ред.). Imperium inter pares: Роль трансферов в истории Российской империи (1700–1917). М.: Новое литературное обозрение, 2010. С. 366. . В своих рапортах МИДу Нелидов, как и Игнатьев, подчеркивал серьезные санитарные проблемы, связанные с хаджем, и их потенциальную угрозу для России. Он сообщал, что в отсутствие центрального постоялого двора в Константинополе многие тысячи паломников из России останавливаются на «грязных» маленьких подворьях, разбросанных по городу в количестве около пятидесяти, где невозможно удовлетворить «самые основные гигиенические потребности». Многие паломники умирали в этих местах от инфекционных болезней, зачастую безвестно для русских властей. Из тех, кто возвращался в Россию, многие несли инфекцию.

Но Нелидов предупреждал и о другой опасности, также с потенциально серьезными последствиями внутри России. Он доказывал, что «печальная ситуация» с паломниками за границей вредит репутации царского правительства среди его мусульманских народов и даже может подрывать российскую политику интеграции мусульман в империю. Сохранение такой ситуации будет означать, что Россия не может обеспечить своим мусульманам дипломатическую защиту, подобающую им как подданным царя. Нелидов утверждал, что это впечатление только усиливается из-за параллельного потока русских православных паломников через Константинополь (они тоже останавливались в этом городе для отдыха, осмотра достопримечательностей и визита в патриархию, перед тем как продолжить путь на гору Афон или в Иерусалим). Мусульманские и православные паломники часто приезжали в Константинополь на одних и тех же пароходах, но после высадки ситуация для них складывалась совершенно по-разному. «Известные» и «доверенные» русские встречали православных на причале и отводили в удобные гостиницы для отдыха и молитвы. Мусульмане же, напротив, были оставлены на милость «темных посредников» и мошенников, в большинстве своем мусульманских эмигрантов с Кавказа, которые их грабили, обманывали и плохо с ними обращались. Часто несведущим паломникам продавали билет на несуществующий пароход; также брали их паспорта на «обработку» и затем запрашивали безумные деньги за бессмысленные печати. Нелидов предупреждал МИД, что в итоге складывается впечатление двойных стандартов – будто Россия поддерживает своих православных паломников, но пренебрегает мусульманскими 179 179 РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 1174. .

Нелидов затронул чувствительный вопрос. Русские чиновники, как и их европейские коллеги в других колониальных империях, весьма беспокоились о потенциально подрывном политическом влиянии хаджа на мусульман. В частности, многие тревожились, что хадж, будучи массовой встречей мусульман со всех концов света, усиливает чувство солидарности мусульман как членов общеисламского сообщества (уммы) и подрывает политику культивирования имперской идентичности и лояльности. Целый ряд ученых доказывали, что в действительности происходит противоположное: в результате массового хаджа мусульмане впервые сталкиваются с разнообразием внутри своего сообщества, и из-за этого у них часто усиливается ощущение своей локальной принадлежности и национальной идентичности 180 180 Eickelman D.F., Piscatori J. (eds.). Muslim Travellers. P. xii–xv. См. также: Laffan M. Islamic Nationhood and Colonial Indonesia. . Тем не менее страх перед этим паломничеством как перед политической угрозой был широко распространен среди европейских колониальных чиновников и сильно влиял на попытки России поставить хадж под государственный контроль.

Чтобы оградить российских паломников от иностранных влияний за рубежом, укрепить их идентичность как российских подданных и лучше узнать их маршруты и действия за границей, Нелидов добивался от МИДа усиления поддержки паломников и расширения спектра услуг для них. Он указывал еще на одну причину: османский султан начал использовать пренебрежительное отношение России к ее мусульманам и завоевывать их лояльность, предоставляя бесплатный проезд на пароходах до Мекки 181 181 РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 1174. Л. 70–70 об. . Нелидов писал: «Признавая, таким образом, что стремление мусульман в Мекку на поклонение составляет факт, с которым России… необходимо считаться и затруднять которое едва ли соответствует действительным нашим интересам, мне кажется, что чем лучше будут те условия, которыми… будут пользоваться русские магометане…, тем более мы можем надеяться в будущем на их преданность». Помимо прочего, он предлагал открыть новое русское консульство в Джидде, куда отправлялось большинство паломников после Константинополя. Там русские чиновники могли бы наблюдать за паломниками, собирать больше сведений об их поездках и поведении. Консульство стало бы форпостом посольства, откуда можно было бы следить за потоком паломников, разыскивать пропавших и вести дела о наследстве умерших в ходе поездки 182 182 Там же. .