Кейн Айлин - Российский хадж. Империя и паломничество в Мекку [litres]

Можно было бы предположить, что установление советской власти в России привело к закрытию маршрутов хаджа через бывшие царские владения и к прекращению российского участия в хадже. В конце концов, в СССР господствовал коммунистический режим, нацеленный на всемирную социалистическую революцию, и это было первое в истории государство, идеологически приверженное уничтожению религии и насаждению атеизма. Ради десакрализации религиозных институтов и устранения религии из общественной жизни советская власть в 1920-х и 1930-х годах организовала жестокие и разрушительные антирелигиозные кампании. Власти конфисковали и секуляризировали имущество религиозных организаций, преследовали, ссылали и иногда казнили духовных лиц, учили атеизму в советских школах 471 471 О советских антирелигиозных кампаниях см.: Husband W.B. «Godless Communists»: Atheism and Society in Soviet Russia, 1917–1932. DeKalb: University of Illinois Press, 2000; Peris D. Storming the Heavens: The Soviet League of the Militant Godless. Ithaca, NY: Cornell University Press, 1998. См. также: Smolkin-Rothrock V. «The Confession of an Atheist Who Became a Scholar of Religion»: Nikolai Semenovich Gordienko’s Last Interview // Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History. 2014 (Summer). Vol. 15. No. 3. P. 597–620. . Но советская власть не запретила хадж, а заново открыла в конце 1920-х годов старые маршруты в Мекку через российские территории и стала организовывать трансграничные перевозки паломников отныне советскими поездами и пароходами. Советские консулы в Персии, Афганистане и Китае выдавали паспорта мусульманам для совершения хаджа через советскую территорию. Одесса снова стала узлом евразийского хаджа, поскольку паломники опять наполнили этот город – чтобы сесть на советские пароходы джиддского направления. Эти пароходы ранее принадлежали РОПиТ и Доброфлоту, а теперь – Совторгфлоту, вновь созданной компании «Советский торговый флот», и носили такие названия, как «Ильич» и «Коммунист», а не «Царица» и «Иерусалим». А в Джидде, где СССР в 1924 году открыл свое консульство, уже советский консул стал предлагать поддержку и услуги паломникам, проезжающим через этот порт.

Советская поддержка хаджа следовала царской модели и основывалась на паломнической инфраструктуре царской эпохи, но отличалась в одном ключевом аспекте: она была нацелена на транзитных паломников, т.е. на иностранных мусульман, совершавших хадж через советскую территорию, в основном из Персии, Афганистана и Китая. Она не распространялась на советских мусульман, и в конце 1920-х годов советские чиновники боролись за то, чтобы запретить хадж советским мусульманам и изолировать их от транзитных паломников, проезжающих через страну в сезон хаджа.

Как и в царскую эпоху, советская кампания поддержки хаджа формировалась под давлением снизу. В конце 1920-х годов иностранные мусульмане начали просить советское руководство допустить их на старые маршруты, проходящие через Черное море. Но советская власть занялась хаджем и для достижения прагматичных государственных целей – в рамках более общей политики глобального экспорта революции и строительства социализма в СССР. Служащие Совторгфлота и советских наркоматов торговли и иностранных дел, в частности, воспринимали хадж как инструмент распространения социалистической революции в мусульманской Азии и получения иностранной валюты ради финансирования амбициозного сталинского проекта индустриализации, начатой в 1927 году (советский рубль не был конвертируемым на международном рынке). В конце 1920-х годов СССР конкурировал с другими государствами, прежде всего с Британией и Персией, за влияние на глобальный хадж, за контроль над ним и извлечение из него прибыли.

Многое написано о советском наступлении на ислам в Центральной Азии в 1920–1930-х годах, в частности о разрушении мечетей и медресе, преследованиях улемов (религиозной элиты) и о худжуме – кампании против женских покрывал 472 472 См.: Massell G.J. The Surrogate Proletariat: Moslem Women and Revolutionary Strategies in Soviet Central Asia, 1919–1929. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1974; Northrop D. Veiled Empire: Gender and Power in Stalinist Central Asia. Ithaca, NY: Cornell University Press, 2004. См. также: Keller S. To Moscow, Not Mecca: The Soviet Campaign against Islam in Central Asia, 1917–1941. Westport, CT: Praeger Publishers, 2001; Khalid A. Islam after Communism. . Однако, как мы увидим в этой главе, советская власть не только пыталась разрушить мусульманские социальные структуры и устранить ислам из общественной жизни внутри страны, но и негласно способствовала ему в случае иностранных мусульман, поощряя и поддерживая хадж по теперь уже советским маршрутам и по Аравии. Этот парадокс согласуется с более нюансированными современными представлениями о раннесоветской религиозной политике. Новейшие исследования показали, что советские антирелигиозные кампании не были ни тотальными, ни неразборчивыми. Они проводились селективно, и государственные интересы формировали планы и политику в отношении конкретных религий 473 473 Антрополог Кэтрин Уоннер (Воннер) проводит различие между Советским государством и Коммунистической партией в их отношении к религии. Она доказывает, что Советское государство занимало в целом нейтральную позицию в вопросе религиозных организаций и практики (например, никогда официально не запрещало религий), а Коммунистическая партия была к ним решительно враждебна. См. ее введение: Wanner C. (ed.). State Secularism and Lived Religion in Soviet Russia and Ukraine. New York: Oxford University Press, 2012. P. 12. Этот парадокс, в свою очередь, указывает на критически важный разрыв между теорией и практикой в случае раннесоветской религиозной политики: коммунистический проект был фундаментально враждебен религии, но Советское государство могло быть и прагматичным. .

Советская кампания хаджа продолжалась недолго. Она началась в 1926 году и закончилась к 1930-му, когда Великая депрессия снова вызвала резкое снижение глобальной численности паломников. Пусть и быстротечная, кампания хаджа важна тем, что она иллюстрирует глобальные измерения и амбиции раннесоветской политики в отношении ислама. Эта кампания была частью более общего проекта советской культурной дипломатии конца 1920-х годов. Исследователи описали, как советская власть привечала приезжих иностранцев в СССР в 1920-х и начале 1930-х годов и организовывала для них туры по новой стране для культивации положительного имиджа СССР в мире. До сих пор эту историю рассказывали только применительно к Европе и Западу. В межвоенные годы СССР посетили около 100 тысяч иностранцев и среди них – десятки тысяч европейских и американских писателей, художников и ученых, оставивших незабываемые работы о своих впечатлениях от советского эксперимента 474 474 См.: David-Fox M. Showcasing the Great Experiment: Cultural Diplomacy and Western Visitors to the Soviet Union, 1921–1941. Oxford: Oxford University Press, 2012 (см. на русском: Дэвид-Фокс М . Витрины великого эксперимента. Культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости, 1921–1941 годы. М., 2015); Margulies S.R. The Pilgrimage to Russia: The Soviet Union and the Treatment of Foreigners, 1924–1937. Madison: University of Wisconsin Press, 1968; Heeke M. Reisen zu den Sowjets: Der ausländiche Tourismus in Russland, 1921–1941. Münster: LIT, 2003. . Но гораздо хуже известны восточные аспекты этой истории. Открывая советские маршруты хаджа для иностранных мусульман и организуя для них туры по избранным маршрутам на советских транспортных средствах, советские чиновники стремились представить им жемчужины советской культуры, промышленности и советского общества и тем самым посеять в Азии семена революции. Таким образом, перевозка паломников тоже была частью советского проекта «витрины великого эксперимента» 475 475 Выражение М. Дэвида-Фокса ( David-Fox M . Showcasing the Great Experiment). .