Александр Бузгалин - СССР. Незавершенный проект

Лидеры большевиков и советские идеологи до середины 1930-х гг. не рассматривали СССР как социалистическое общество. Это была Советская страна, советская политическая система, советская экономика, которая до конца 1920-х гг. официально именовалась государственным капитализмом. Экономисты даже начали разрабатывать «теорию советского хозяйства». И естественно, что на этот период и в теории допускались буржуазные отношения. Лишь с принятием сталинской конституции в 1936 г. было объявлено о построении социалистического общества.

Вместо социализма, но под прикрытием социалистической фразеологии, с середины 1920-х гг. в стране развиваются тенденции обеспечения национально-государственных интересов. Потребности создания, и укрепления великой державы выходят на первый план. Имплицитно стала господствовать национал-болыиевистская идеология, которая была сформулирована и озвучена русскими эмигрантами.

Россия после 1917 года находилась и до сих пор находится в жестких экономических тисках и для преодоления или хотя бы заметного ослабления этих тисков очень и очень далеко. Объявить о создании социалистических производственных отношений было, конечно, можно, но без соответствующего уровня экономического и культурного развития в реальности достигнуть этого было нельзя. По-этому-то после 1917 г. исторический процесс не «видоизменился» и прекрасно укладывается в теорию исторического материализма. По-этому-то и появилась теория социализма в отдельной стране или «русского социализма», которая замещала собой марксистскую теорию экономического детерминизма.

И. Сталин не отказывался от трактовки СССР как социалистической страны (даже наоборот), но он изменил марксизм в одном пункте. А именно, он утверждал, что социализм можно построить в отдельной стране, к тому же совсем не самой экономически развитой. То есть, согласно такой логике, экономическое развитие, экономический базис не есть главное в построении социалистического общества. Этот пункт – решающий для всего марксизма. После такой процедуры можно объявлять социалистическим любое государство, где соблюдаются внешние признаки равенства. Сталин изучал и знал марксизм и пытался широко использовать его в своей деятельности. Но в данном случае соединить марксизм, т. е. исторический материализм со строительством социализма в экономически отсталой, полуфеодальной, крестьянской стране, к тому же отдельно взятой, было невозможно. Пришлось поступаться марксизмом и объявить, что пролетариат отдельной отсталой страны не только может, но и «должен построить социалистического общество».

Вместе с тем, нельзя утверждать, что Сталин специально и преднамеренно выхолащивал марксизм. Объективизируя ситуацию, наверное, можно предположить, что Сталин самым ходом вещей был поставлен в следующее положение: с одной стороны, необходимо было внушать и поддерживать в людях уверенность, что можно построить хорошее (т. е. социалистическое) общество вне зависимости от мировой революции и мирового рынка; с другой стороны, надо было связывать это строительство с учением и деятельностью Маркса, Энгельса и Ленина, т. е. с теми лозунгами и идеями, которые были провозглашены в начальный период русской революции. И, наверное, это было самое простое и доступное практическое решение. Это обстоятельство питает многие теоретические современные построения, которые откровенно перечеркивают исторический материализм, а, стало быть, и марксизм.

Теоретически правильно и более последовательно связывать советский тип социально-экономической системы не с марксизмом и коммунизмом, а буржуазными производственными отношениями.

Еще в начале 1920-х гг. это было развито в своеобразной концепции национал-большевизма. Эта идеология имела некоторое, а, может быть, даже широкое распространение в среде патриотически ориентированной русской эмиграции. Одним из центров этого идеологического направления был Н. Устрялов и журнал «Смена вех» (1921–1922 гг.). Важнейшим положением национал-большевизма было признание советского типа государства и государственного национализма. Н. Устрялов подчеркивал, что чисто коммунистическими методами сильной России не сделаешь. И советская власть идет на уступки, компромисс с жизнью: «Сохраняя старые цели, внешне не отступаясь от “лозунгов социалистической революции”, твердо удерживая за собой политическую диктатуру, она начинает принимать меры, необходимые для хозяйственного возрождения страны, не считаясь с тем, что эти меры – “буржуазной” природы» [159] Публицистика русского зарубежья (1920–1945). Сб. статей. М., 1999. С. 246. . «Государство затосковало по хозяйству» – пишет в другой работе тот же Н. Устрялов. Следует отметить также и то, что теория национал-большевизма тесно примыкала к построениям евразийцев, которые считали, что «социалистическая революция свелась к обобщению и обострению традиционно-русского централизма и этатизма» [160] Савицкий П. Н. Континент Евразия. М., 1997. С. 103. .

Национал-большевизм неявно, подспудно чувствовался и проявлялся во многих действиях сталинского режима, когда интересы создания мощного государства ставились выше жизненных интересов простых людей и когда Сталин свои личные интересы отождествлял с интересами государства. Национал-большевизм никогда не был объявленной официальной идеологией в СССР, он был как бы идеологией теневой. Сталин репрессировал Н. Устрялова и других провозглашате-лей национал-большевизма, но не саму эту идеологию. Ибо она была руководством (плохо осознанным или вовсе неосознанным) к практическим действиям, которые с большей или меньшей последовательностью осуществлялись весь советский период.

По многим характерным чертам общество, возникшее после революции в России, больше напоминало буржуазное, чем социалистическое в классическом его понимании. Эти процессы в той или иной мере были свойственны всей истории послереволюционной России. Таким образом, если теоретически была ясна неизбежность именно буржуазного развития с точки зрения классического марксизма и тех, кто от него не отказывался (например, меньшевики), то эмпирически такой очевидной ясности не было. Постоянно на практике подтверждался именно этот тип развития, пусть и в своеобразной форме, но густо прикрытый социалистической фразеологией и временами действительно решающий некоторые социальные вопросы. Но надо также иметь в виду, что в советской экономической системе частично сохранялись или воспроизводились на иной основе феодальные отношения (принудительный труд, самоуправство местных чиновников, массовый голод, нищета, барачные жилищные условия и т. д.) Так что, развитие буржуазных отношений, в том числе и в труде, было известным шагом вперед.