Андрей Гладышев - 1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов

С другой стороны, термин «казаки» иногда используется как собирательный. По крайней мере, именно так следует из появившегося в 1814 г. анонимного издания переведенной с русского «военной песни». Это издание сопровождается заметкой о «различных племенах (курсив мой. — А. Г.), из которых состоят нерегулярные русские войска, известные под именем казаков» [1646]. Под «казаком» мог пониматься и действительно русский казак, а могли этот термин использовать как синоним русской легкой кавалерии, не отличая гусара от казака, а казака от калмыка [1647]. Могли использовать термин «казак» как синоним вообще легкой кавалерии союзников или как синоним охотников за чужим добром, не отличая пруссаков от русских, а фламандских дезертиров от освобожденных испанских военнопленных.

Под «казаками» могли понимать вообще войска антифранцузской коалиции. Мемуаристы любят описывать, как в той или иной деревне/городе их заставляли вздрагивать крики местных жителей: «Казаки, казаки!» Но очень мало кто из этих мемуаристов потом уточняет, а казаки ли это были? Жако, который увидел казаков еще девятилетним мальчиком, в своих мемуарах отмечает, что, когда вторжение началось, все «только и говорили о казаках, под которыми понимали все войска коалиции, двинувшиеся на Францию» [1648]. Роялист Гэн-Монтаньяк в своем «Дневнике» описывает случай, как по дороге в Шони ему пришлось остановиться в одной деревне. Внезапно местные жители начали кричать: «Казаки, казаки!». Действительно, признается автор дневника, «в скором времени прибыла легкая кавалерия, но это был прусский ландвер». В другом месте он же упомянул, что как-то в Париже ему довелось встретиться с пассажирами только что прибывшего из Нуайона дилижанса. Это были две дамы и несколько мужчин: «Из их разговора мы поняли, что казаки ( так они называли всех иностранных солдат) (курсив мой. — А. Г.) встали лагерем перед Нуайоном и осуществляют ежедневные реквизиции» [1649].

Таким образом, оккупация и интервенция в сознании французов в целом прочно ассоциируется с «казаками», а казаки — со всяческими тяготами и лишениями этого периода. В исторической памяти поколений французов при попустительстве историков эта ассоциативная связь лишь укрепится, вытесняя нюансы или альтернативные оценки поведения казаков, встречающиеся в источниках. Этот преимущественно негативный образ казака времен интервенции 1814 года будет на уровне обыденного сознания временами экстраполироваться на вообще «русских».

Эпоха 1812 года

ГладышевАндрей Владимирович

1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов

Ведущий редактор Я. А. Волынчик

Редактор Я. Я. Дунаева

Художественный редактор А. К. Сорокин

Технический редактор М. М. Ветрова

Выпускающий редактор Я Я Доломанова

Компьютерная верстка Т. Т. Богданова

Корректор Т. Г. Суворова

ЛР № 066009 от 22.07.1998. Подписано в печать 03.07.2019.

Формат 60x90/16. Печать офсетная. Усл. — печ. л. 25,5.

Тираж 1000 экз. Заказ 5421

Издательство «Политическая энциклопедия»

127018, Москва, 3-й проезд Марьиной Рощи, д. 40, стр. 1

Тел.: 8 (499) 685-15-75 (общий, факс), 8 (499) 672-03-95 (отдел реализации)

Отпечатано в АО «Первая Образцовая типография»

Филиал «Чеховский Печатный Двор»

142300, Московская область, г. Чехов, ул. Полиграфистов, д. 1

Сайт: www.chpd.ru, E-mail: sales@chpd.ru, тел. 8(499)270-73-59

Rey М.-Р. 1814, un tsar à Paris. Р., 2013. Далее цитируется по русскому изданию: Рей М.-П. Царь в Париже. М., 2017. С. 12.

Guerrin Y. La France après Napoléon: invasions et occupations, 1814–1818. Р., 2014. Р. 11.

Гладышев A.В. Оккупация как предмет военно-антропологических исследований // Французский ежегодник 2018: Межкультурные контакты в период иностранной оккупации. М., 2018. С. 10–21.

Французы предпочитают писать именно о «кампании 1814 года», российские авторы — о «заграничных походах» русской армии. При этом «в отечественной военно-исторической литературе приоритет долгое время отдавался изучению событий 1812 года как „стержневому“ сюжету российской национальной истории, <���…> а о Заграничных походах забывали». См.: Безотосный В.М. Роль русской армии в 1813–1814 гг. // Освободительные походы русской армии 1813–1814 гг. в истории России и Европы М., 2014. С. 26. Да и сегодня в России о Заграничных походах 1813–1815 годов написано больше военными историками и специалистами по отечественной истории, чем по истории зарубежной, а по кампании 1813 года — больше, чем по кампании 1814 года. В зарубежной историографии, естественно, существуют свои национальные нарративы с их традициями, своя историческая память с ее предпочтениями: немцы больше интересуются 1813 г., французы — 1814 г., англичане — 1815 г. О некоторых тенденциях в развитии историографии заграничных походов см.: Таньшина Н.П. Заграничные походы русской армии в западной историографии: двести лет в плену мифологий и идеологий // Освободительные походы русской армии 1813–1814 гг. в истории России и Европы. М., 2014; Тотфалушин В.П. Заграничные походы русской армии в советской историографии // Там же.

Гладышев А.В. Антропологический поворот в военной истории // Диалог со временем. 2017. Т. 59. С. 136–150.

См., например: Clause G . 1814: La Champagne entre les armées et les pouvoirs // La fin de l’Europe napoléonienne. 1814. La vacance du pouvoir. Р., 1990. Р. 245.

Besançon A. Sainte Russie. Р., 2012. Р. 7.

Krauss Ch. La Russie et les Russes dans la fiction française du XIX e siècle (1812–1917): d’une image de l’autre à un univers imaginaire. Amsterdam; New York, 2007. Р. 226.

Breuillard J. Les Russes envahisseurs et occupants en France (1814–1818). Fantasmes et réalités // Slavica Occitania: Les Russes et l'Orient. 1999. N 8. Р. 67–68. Русские авторы иначе оценивали восприятие казаков местным населением: Как писал А.И. Михайловский-Данилевский о казаках, они «первые слышали благословения, которыми народы осыпали великое имя Александра». Михайловский-Данилевский А.И. Описание похода в 1814 году во Францию. В 2 т. СПб., 1836. T. 1. С. 230.

Pingaud L. Les français en Russie et les russes en France: Panden régime, l'emmigration, les invasions. Р., 1886. Р. 393.

Специалисты в области имагологии пытаются выявить различные уровни восприятия «Другого». Названия этих уровней могут быть разные, но главным критерием всегда служит степень рефлексии: «архетипам», «стереотипам» и собственно «образам» соответствуют «неотрефлексированное», «слабо отрефлексированное» и «хорошо обдуманное». Подробнее об этом см.: Гладышев А.В. Пришедшие с холода: восприятие «казака» населением Франции во время кампании 1814 года // История и историческая память. 2013. Вып. 7–8.