Иван Плотников - Правда истории. Гибель царской семьи

На второе место после Белобородова по роли и влиянию М. Хейфец ставит опять же не Голощекина или, скажем, Войкова и Сафарова, а Дидковского. Дидковский выдается за «главного соперника Александра Белобородова за власть в регионе» 119. Исследователям неизвестно о фактах борьбы Дидковского за первенство. В иерархии местных вождей он занимал не слишком высокое положение. Сказывалось его недавнее эсеровское прошлое. В конце весны он вообще был вытеснен из фактического руководящего ядра и в Екатеринбурге отсутствовал, в деле Романовых не участвовал, ибо по хозяйственным делам надолго уехал в Петроград и Москву 120. И в дальнейшем Б. В. Дидковский значительной роли не играл.

М. Хейфец и некоторые другие авторы в число лиц, руководивших убийством Царской Семьи, выдвигают еще и Ф. Ф. Сыромолотова — областного комиссара финансов. У многих он значится в числе подписавших Царской Семье смертный приговор. Хейфец знает, что Сыромолотова в те дни не было в Екатеринбурге, и тем не менее придерживается точки зрения о его особой роли в убийстве. Он бросает в адрес следователя Н. А. Соколова упрек в том, что тот в своей книге опустил начальную часть телеграммы А. Г. Белобородова Я. М. Свердлову для Голощекина от 4 июля 1918 г., где сказано: «Сыромолотов как раз поехал для организации дела согласно указаний центра опасения напрасны точка», взяв только фразу: «Авдеев сменен его помощник Мошкин арестован вместо Авдеева Юровский внутренний караул сменен заменяется другим точка Белобородов». Хейфец полагает, что оба эти сообщения относились не к разным делам, а к одному и тому же, что Сыромолотов, лично известный Свердлову, выехал в Пермь, чтобы организовать «согласно указаний центра дело об убийстве царской семьи». В доказательство своей правоты он приводит слова Я. X. Юровского из его «Записки»: «16. VII была получена телеграмма из Перми на условном языке, содержащая приказ об истреблении Р-х [Романовых]», одновременно пока оставляя в стороне утверждение ее автора о получении предписания от «Филиппа» [Голощекина] о производстве убийства 121. Годится, выходит, и такой прием защиты «доброго» имени Голощекина, как отторжение куда-то в сторону части документа — записки Юровского, свидетельствующего о его роли приказывающего. Но обратимся к критикуемому месту в книге Соколова. Там действительно приведена вторая часть телеграммы, поскольку он рассматривает вопрос именно о Царской Семье, усилении охраны в доме Ипатьева, подготовке убийства. Вместе с тем Соколов тут же дает подстрочное примечание по поводу содержания первой части телеграммы: «Первая часть текста телеграммы не имеет значения для дела. Точно установлено, что в ней идет речь о вывозе денег из Екатеринбурга в Пермь, куда для этой цели и ездил комиссар финансов Сыромолотов» 122.

Ранее автор все это, в том числе тексты телеграмм Белобородова в Москву и в Пермь, Сыромолотову, уже приводил. Ими располагал и Соколов и также частично их привел. Из совокупности документов абсолютно ясно, что Сыромолотову было поручено вывезти золото, платину, ценности в центр, а именно — в Ярославль. Но из-за антибольшевистского восстания в этом городе и его районе поезд с ценностями, с Сыромолотовым был остановлен и возвращен в Пермь. В цитируемой телеграмме Белобородова в Москву от 4 июля речь шла именно о двух разных делах. И, как уже можно было убедиться, суть переговоров Белобородова с Москвой тогда тоже сводилась к решению именно этой проблемы. М. Хейфец же не пожелал этого видеть, полагая, что Сыромолотов тоже был послан из Екатеринбурга в Пермь, а затем в путь на Вятку и далее для решения вопроса о цареубийстве 123. Он пытается подкрепить свою версию и тем фактом, что Белобородов направлял Сыромолотову конфиденциальную телеграмму, связывался по закрытым каналам. Но огромный груз с драгоценным металлом, его сохранность разве не должны были быть предметом закрытых переговоров? Разговор шел, конечно же, об этом. Доказательство — посланная 8 июля Белобородовым в Москву телеграмма о возвращении поезда с золотом в Пермь. В ней речь идет только об этом, ни слова убийстве Царской Семьи 124. Далее в своих логических построениях М. Хейфец на ключевое место между Москвой — Лениным и Свердловым и Екатеринбургом — Белобородовым ставит «пермских плановиков» 125. К ним он относит, выходит, Сыромолотова. Но главное не в этом, а в том, что автор возвращается к версии о «латыше, матросе Пашке Берзине, хваставшемся в Перми участием в убийстве Николая II», только в измененном виде. Матроса Берзина он подменяет... нет, не Р. И. Берзиным, а Я. К. Берзиным. «Пашка Берзин, — пишет М. Хейфец, — существовал в истории и, что важнее, вполне подходил на роль организатора политической провокации. БСЭ и военно-исторический журнал сообщают: Ян Карлович Берзинь (Петр Карлович Кюзис), партийные псевдонимы «Папус», «Павел Иванович» (1889-1978), член РСДРП с 1905 г., осужден к казни (замена в виду несовершеннолетия), в 1917 — в Петрограде, в начале 1918 года партия направила Берзина на работу в органы ВЧК в «аппарат рабоче-крестьянского Советского правительства»(!), с 1919-го — начальник Особого отдела (контрразведки) 15-й армии, с 1920-го служба в Разведывательном управлении РККА (писатель Юлиан Семенов сообщает, что по сведениям личной секретарши Дзержинского, именно ее шеф рекомендовал Павла Берзина, в ГРУ, превративший его в одну из лучших разведывательных организаций своей эпохи. Знаменитый Рихард Зорге, например, его воспитанник; «Красная капелла» — его создание, Берзина.) А если не случайно это имя возникло на периферии следственных документов? Если его действительно видели в Перми и кто-то знал специфические таланты Пашки Берзина, сочинил о нем эту легенду? Не там ли, в Перми, началась карьера профессионала тайных служб Советского Союза» 126. Да, был такой большевик, в дальнейшем чекист, — Берзин (Берзинь), родившийся в Курляндии (Латвии), настоящие имя и фамилия которого — Петерис Кюзис. Один из его партийных псевдонимов — Павел Иванович. В период гражданской войны он действительно состоял в Наркомате внутдел РСФСР и некоторое время Латвии, потом — на военно-политической работе в красной армии, и т.д. 127. Теоретически можно, конечно, строить предположения о его приезде в июле 1918 г. на Урал. Но — не более. Он тогда входил в аппарат не ВЧК, а НКВД, а делами Царской Семьи занималась собственно ВЧК. Никаких сведений, даже косвенных, о приезде такого сотрудника в Пермь (или Екатеринбург) из Москвы не имеется. Сам Кюзис-Берзин или его биографы этого также не отмечали. Как будет показано далее, из ВЧК к моменту убийства был направлен уполномоченный, но другой, и в Екатеринбург, а не в Пермь. Не было никаких оснований называть Кюзиса матросом, ибо он ни на флоте, ни в армии никогда не служил. Свидетель, знакомый «Пашки Берзина» в Перми рассказывал о нем как о рядовом бойце-красноармейце. Его рассказ об убийстве Николая II, как отмечает и Хейфец, был нелепым, не соответствующим действительности. От специально посланного из Москвы в Пермь уполномоченного, если бы было так, ничего подобного ожидать не следовало. Речь шла всего лишь об одном из многочисленных красноармейцев-болтунов. Берзиных (Берзиньшей) среди латышей было немало — фамилия довольно распространенная. С такой фамилией было даже два бойца — в 3-м взводе и пулеметной команде в латышском отряде Родионова (Я. М. Свикке), переправлявшем вторую группу Семьи Николая II из Тобольска в Екатеринбург 128. В мае 1918 г. часть бойцов отряда, видимо, использовалась и на караульной службе в доме Ипатьева. В роли того «Пашки Берзина» мог оказаться один из этих латышей. Одним словом, версию, отождествляющую посланца Москвы с особыми полномочиями — Берзина (Кюзиса) с матросом Пашкой Берзиным, несшим несусветную чушь, бахвалившимся якобы почти совершенным убийством бывшего Царя и т.д., принимать всерьез никак нельзя.