Мария Тендрякова - Охота на ведьм. Исторический опыт интолерантности

Иллюстрация из энциклопедии Гваццо «Справочник о ведьмах» (начало XVII века) (перепечатка из: Роббинс, 1996)

Схема, аналогичная Уорбойской, когда нездоровые детские фантазии, питавшиеся сведениями из взрослых разговоров и проповедей о разоблачениях ведьм, становились достаточным основанием для обвинения в связи с дьяволом солидных, уважаемых людей, – повторялась неоднократно.

Эта же схема просматривается в Ланкширском деле 1612 года. В суде фигурировали показания детей-обвинителей, в том числе 9-летней Джанет Девис, поведавшей о «ведьминских проделках» своей матери и бабушки и «опознавшей» большинство ведьм, участвовавших в шабаше. В результате из 20 обвиняемых 10 было повешено (там же, с. 231–233).

Ведьмино кольцо (перепечатка из: Роббинс, 1996)

Лестерский мальчик (1616 год) 13-летний Джон Смит, корчась и беспощадно избивая себя во время припадков, показал на девять «ведьм», околдовавших его. Девять женщин было казнено. Спустя несколько недель через Лестер проезжал Яков I, коронованный борец с ведьмами, автор демонологического трактата и идейный вдохновитель Уложения 1604 года, которым руководствовались суды над ведьмами не только в Англии, но и в США [10] Яков I известен тем, что в начале своего правления был активным преследователем еретического колдовства, которое находил везде и во всем, а в конце – превратился в скептика. Благодаря его личному участию были разоблачены несколько обвинителей ведьм, а их жертвы оправданы. Лестерский мальчик – один из таких случаев. . Король заинтересовался мальчиком, на допросе тот не посмел лгать помазаннику божьему и признался в своем обмане. Следующие шесть «ведьм», которых успел обвинить Дж. Смит, были освобождены, за исключением той, что успела умереть в тюрьме (Роббинс, 1996, с. 237–238).

Эдмунд Робинсон (1633 год), мальчик 11–12 лет из Пендела, заявил, что побывал на шабаше, видел там человек 60, но имен их не знает. Тогда, чтобы он опознал ведьм, его стали водить по окрестностям. Его появление вызывало беспокойство населения, а он обличал и указывал на ведьм. Так он «узнал» около 30 человек. По иронии судьбы, среди них оказалась Джанет Девис, та самая, что 22 года назад давала показания на Ланкширских судах. Но в силу каких-то сомнений дела были переправлены в Королевский совет, в допросах участвовал сам Карл I, и Эдмунд сознался, что действовал по подсказке отца «ради зависти, мести и в надежде обогащения». Осужденных освободили (там же, с. 291–292).

Питер Брейгель. Кермесс в Хобокене (1559). Гравюра. Фрагмент

Можно привести еще множество примеров. Только в Европе насчитывается несколько десятков известных детей-обвинителей, и это только дети, чьи имена и «подвиги» были особо отмечены и попали в анналы истории. Салемские «ведьминские сучки» обвинили в околдовывании и привели к гибели 22 человек. И в Америке Салемское дело – не единственный случай, когда охотой на ведьм заправляли подростки.

До салемских девушек были в 1688 году дети Гудвина. Они бились в конвульсиях при появлении поденщицы-ирландки, которую в итоге повесили за колдовство. А после Салема, в 1720 году в штате Массачусетс в Литтлтоне три молоденькие девушки обвинили в колдовстве своих соседей (там же, с. 133–137).

Известны случаи возмездия, когда выросших детей-обвинителей «уличали» в колдовстве подростки нового поколения. Также известны запоздалые раскаяния взрослых женщин, признававшихся, что делали это тогда от скуки, играючи…

Дети играли, а взрослые были совершенно серьезны и вершили правосудие.

Дети-обвинители – это не только далекое прошлое и не уникальное порождение охоты на ведьм. Новая эпидемия детских обвинений вспыхнула в 1930-е годы в СССР. Сталинский террор, бесконечные процессы над «врагами народа» и массовые репрессии привели к тому, что на исторической сцене снова появились дети-обвинители. Эти дети доносили на своих родителей в НКВД.

Все началось с рождения одного из самых известных советских мифов о «подвиге» Павлика Морозова. В основу его была положена трагедия, разыгравшаяся в маленькой уральской деревне. Павлик Морозов донес на родного отца, сказав, что тот помогает сосланным кулакам и препятствует созданию колхоза в деревне. Отца арестовали, судили и отправили в лагерь. Спустя полгода, 2 сентября 1932 года, П. Морозов был убит.

По официальной версии, мальчика убили родственники-кулаки за донос и сотрудничество с ГПУ. Дед П. Морозова, его бабушка, двоюродный брат и дядя были обвинены в преступлении, объявлены террористами и приговорены к расстрелу. Дело Павлика Морозова гремело на всю страну.

Эта версия не выдерживает проверки даже спустя десятилетия. В 1980-х годах оставшиеся в живых очевидцы, в том числе и учительница Павлика, рассказывали, что он никогда не был пионером, был дремуче неграмотен и ни о каких высоких революционных идеях не помышлял. Его отец ушел из семьи, и мальчик в отместку донес на него. П. Морозов был убит вместе со своим восьмилетним братом, о котором едва упоминается в печати. Убийство было жестоким и демонстративным. Убийца легко мог бы затопить тела в ближайшем болоте, но даже не попытался скрыть содеянное. Многие подробности свидетельствуют, что ни родня, ни односельчане не причастны к убийству ( Дружников , 1988). Как разворачивались события на самом деле, до конца не ясно и сегодня.

Интересно отметить, что при всем воинствующем атеизме большевиков подтасовка фактов происходила в духе библейских архетипических сюжетов: сын против отца, сыноубийство, братоубийство, детоубийство. Обычная пропагандистская ложь обретала гипнотическую силу мифа. Рождался миф о непримиримой классовой борьбе внутри одной семьи.

Социальные мифы создают образы праведников и мучеников, они же порождают героев и идейных борцов, которые становятся действующими лицами реальной живой истории.

Созданный пропагандой Павлик Морозов утратил черты хмурого деревенского подростка и начал свою самостоятельную жизнь. Он превратился в пламенного борца за идеалы коммунизма и первого пионера-героя. Донос на отца был воспет как подвиг. Образ юного осведомителя был канонизирован в духе советской идеологии: о нем писали газеты, сочиняли поэмы и повести, ему ставили памятники, его именем называли улицы, пионерские отряды, корабли, его подвиг из года в год изучали школьники на уроках истории и литературы вплоть до начала 1990-х годов… Мифы живучи. Этот миф не умер и сейчас.