Александр Афанасьев - Империя, которую мы потеряли. Книга 2

…

Но и «сладкий» первый арест, и «вхождение в сионизм», и увлечение идеями социал-демократии (до 1903 года был членом Одесского комитета РСДРП), и многое другое, — всю эту часть жизни смял, едва ли не отрезав, кишиневский погром. Теперь, после неизбежной переоценки ценностей, очень четко обозначились приоритеты и цели. В 1903 году Жаботинский получает приглашение на VI сионистский Конгресс: он едет в Базель делегатом от евреев Одессы. «Но ведь я совершенный профан во всех вопросах движения» — неуверенно попытался возразить он. На что г-н Зальцман, видный одесский сионист, прозорливо ответил: «Научитесь». На том конгрессе Жаботинского представили «худому и высокому молодому человеку с черной бородкой клинышком и блестящей лысиной», как оказалось, доктору Хаиму Вейцману, одному из лидеров сионизма, в будущем первому президенту государства Израиль.

…

Из воспоминаний: «Никакой романтической любви к Палестине у меня тогда не было… Я был в числе меньшинства Конгресса, которое голосовало против Уганды и вместе с остальными, сказавшими “нет”, вышел из зала… Подавляющее большинство, в том числе многие из тех, кто прибыли из России, голосовали “за”. Никто не уговаривал меня голосовать так, а не иначе. Герцль произвел на меня колоссальное впечатление… А я вообще-то нелегко поклоняюсь личности… Я почувствовал, что стою перед истинным избранником судьбы, пророком и вождем милостью Б-жей…»

…

При всей любви к литературе — русской, мировой, еврейской, при всем интересе к социально-философским идеям, смыслом жизни Зеева Жаботинского стало воссоздание еврейского государства. Поездка в 1908 году в Палестину убедила его в верности собственных идей. Он встретил там людей, не покладая рук работающих во имя возрождения своей страны. Он узрел и опасность, постоянно угрожающую евреям-поселенцам, и, наверное, тогда уже понял неизбежность конфликта между евреями и арабами, сделав вывод: необходимо создание еврейского легиона. Опыт руководителя отряда самообороны у него уже был.

…

К его чести он никогда не одобрял участия евреев в революционных событиях России и был «воинствующим» противником ассимиляции. «Всякое “спасение мира” — позорная ложь, пока у евреев нет своей страны, как у других народов», — эту мысль он не раз повторял в выступлениях, статьях в период процесса над Бейлисом (1911–1913), четко показавшем, кто есть кто в России. Некоторые поверили в виновность Бейлиса (среди них и В. Розанов). В защиту врача выступили: В. Короленко, Л. Толстой, М. Горький, А. Блок… Но Жаботинскому ясно то, что скрыто от большинства: даже такие выдающиеся люди не могут спасти евреев России от погромов, униженности и бесправия. И он написал в 1912 году: «История еврейского народа не должна больше быть тем, чем была до сих пор, т. е. “историей того, что другие делали с евреями”: новые евреи хотят отныне сами делать свою историю, наложить печать своей воли и на свою судьбу, и — в справедливой мере — также на судьбу страны, где они живут».

…

Первая мировая война многое изменила в судьбе человечества. Под влиянием увиденного на фронтах, где он был военным корреспондентом «Русских ведомостей», впечатленный встречами с евреями-воинами, среди которых было немало награжденных царскими орденами, встречались и кавалеры Георгиевских крестов, Жаботинский пришел к выводу: бесстрашие маккавеев, Бар-Кохбы живо в сердцах его соплеменников, и в этом залог создания будущего еврейского государства в Палестине. «Моя вера говорит мне, что придет день, и мой народ вновь будет великим и свободным…».

И Троцкий и Жаботинский были на Сионистском конгрессе. Напомню, на каком именно — из Ежевики.

6-й Сионистский конгресс. Базель, 23–28 августа 1903 г. 592 делегата. Председатель — Т. Герцль. Он вынес на обсуждение делегатов план Уганды, вызвавший бурные споры. Резолюция, предусматривавшая создание специальной комиссии для рассмотрения этого плана и посылку экспедиции для обследования районов Восточной Африки, предложенных британским правительством для создания еврейских поселений, была принята путем поименного опроса делегатов 295 голосами против 178, при 132 воздержавшихся. После подведения итогов голосования многие противники плана Уганды, которые позднее стали называть себя Ционей Цион (это были главным образом представители сионистских организаций России), покинули зал и вернулись на заседание лишь на следующий день, по личной просьбе Т. Герцля. Конгресс удовлетворил ряд их требований, в частности, запретил финансирование угандийской экспедиции из средств Еврейского колониального банка, Еврейского национального фонда и фонда членских взносов Сионистской организации. Был также заслушан доклад Ф. Оппенхеймера о разработанном им плане строительства кооперативных сельскохозяйственных поселений в Эрец-Исраэль и принято предложение З. Е. Соскина (1873–1959) об учреждении Палестинской комиссии.

Ключевой вопрос этого конгресса — использовать для заселения евреями предложенную англичанами африканскую Уганду — или отказаться и ждать так или иначе воплощения давней мечты — возвращения в Палестину. Мнения раскололись, причем против Уганды преимущественно выступили евреи из России, среди которых был и Жаботинский. Европейские евреи были в основном за. Жаботинский кстати был одним из тех, кто ушел в знак протеста, и потом с горечью и с гордостью сказал: Россия это страна, где даже евреи — самые гордые евреи мира. Не могу поручиться за точность фразы — но за одно это Жаботинскому можно многое простить. Заметьте — он не скатился в русофобскую истерику даже несмотря на то что он был свидетелем и современником Кишиневского погрома, и даже несмотря на то что в России он не обладал полными гражданскими правами — Россия была отнюдь не ласкова к Зееву Жаботинскому. Но он это сказал.

Полный антипод Жаботинского — Лев Троцкий. По итогам сионистского конгресса он делает вывод, что все сгнило и посылает издевательское письмо Герцлю. Это забавно, особенно учитывая, что прошло сто лет, и исход спора мы знаем. Израиль есть, СССР нет, а Троцкий враг номер один. О чем это говорит?

Троцкий не русский и не еврей. Он не часть народа. Ему плевать на народ, что русский что еврейский, он не живет одной с ним жизнью, не чувствует его боль, не радуется его радостям. Он глубоко чужд народу. Он готов этот народ убивать. Любой — свой, не свой.

https://bessmertnybarak.ru/article/vladimir_zazubrin_schepka/

Запах крови, парного мяса будил в Срубове звериное, земляное. Схватить, сжать эту синеглазую. Когтями, зубами впиться в нее. Захлебнуться в соленом красном угаре… Но Та, которую любил Срубов, которой сулил, была здесь же. (Хотя, конечно, какое бы то ни было противопоставление, сравнение Ее с синеглазой немыслимо, абсурдно.) А потому — решительно два шага вперед. Из кармана черный браунинг. И прямо между темных дуг бровей, в белый лоб никелированную пулю. Женщина всем телом осела вниз, вытянулась на полу. На лбу, на русых волосах змейкой закрутились кровавые кораллы. Срубов не опускал руки. Скачков — в висок. Полногрудая рядом без чувств. Над ней нагнулся Соломин и толстой пулей сорвал крышку черепа с пышной прической.