Александр Афанасьев - Империя, которую мы потеряли. Книга 2

Убожеством нашего правосознания объясняется и поразительное бесплодие наших революционных годов в правовом отношении. В эти годы русская интеллигенция проявила полное непонимание правотворческого процесса; она даже не знала той основной истины, что старое право не может быть просто отменено, так как отмена его имеет силу только тогда, когда оно заменяется новым правом. Напротив, простая отмена старого права ведет лишь к тому, что временно оно как бы не действует, но зато потом восстановляется во всей силе.

….

Каково правосознание нашего общества, таков и наш суд. Только из первых составов наших реформированных судов можно назвать единичные имена лиц, оказавших благотворное влияние на наше общественное правосознание; в последние же два десятилетия из наших судов не выдвинулся ни один судья, который приобрел бы всеобщую известность и симпатии в русском обществе; о коллегиях судей, конечно, нечего и говорить. "Судья" не есть у нас почетное звание, свидетельствующее о беспристрастии, бескорыстии, высоком служении только интересам права, как это бывает у других народов. У нас не существует нелицеприятного уголовного суда; даже более, наш уголовный суд превратился в какое то орудие мести. Тут, конечно, политические причины играют наиболее решающую роль. Но и наш гражданский суд стоит далеко не на высоте своих задач. Невежество, небрежность некоторых судей прямо поразительны, большинство же относится к своему делу, требующему неустанной работы мысли, без всякого интереса, без вдумчивости, без сознания важности и ответственности своего положения.

Суд не может занимать того высокого положения, которое ему предназначено, если в обществе нет вполне ясного сознания его настоящих задач. Что такого сознания у нашей интеллигенции нет, доказательства этого неисчислимы. Из всей массы их возьмем хотя бы взгляды, высказанные случайно в нашей Государственной Думе членами ее, как выразителями народного правосознания . Так, член второй Думы Алексинский, представитель крайней левой, грозит врагам народа судом его и утверждает, что "этот суд страшнее всех судов". Через несколько заседаний в той же Думе представитель крайней правой Шульгин оправдывает военно-полевые суды тем, что они лучше "народного самосуда", и уверяет, что последствием отмены военно-полевых судов "будет самосуд в самом ужасном виде", от которого пострадают и невинные. Это употребление всуе слова "суд" показывает, однако, что представления наших депутатов о суде отражают еще мировоззрение той эпохи, когда суды приговаривали отдавать осужденных "на поток и разграбление".

Нельзя винить одни лишь политические условия в том, что у нас плохие суды; виноваты в этом и мы сами. При совершенно аналогичных политических условиях у других народов суды все-таки отстаивали право . Поговорка — "есть судья в Берлине" — относится к концу XVIII и к первой половине XIX столетия, когда Пруссия была еще абсолютно монархическим государством.

Это не просто проблема, это приговор. Приговор всей будущей революции — если революционеры не уважают право, сражаются не за права, а за что-то иное — то прав и не будет. Из бесправия — общество перейдет к бесправию же.

Непонимание того, что русская интеллигенция не уважает право и не борется за права — обусловило изначальную стратегическую ошибку Запада в понимании революционного процесса 1917 года. В понимании Запада — произошла классическая буржуазная революция с российской спецификой и это была борьба за права. Равенство — это ведь лозунг и французской революции, как и свобода — а ни то ни другое невозможно без права. Они не понимали, что те, кто совершил революцию, обладают правосознанием дикарей. Хотя на вид — нормальные ИНТЕЛЛИГЕНТНЫЕ люди. Белые в конце концов. Запад просто понять этого не мог — как можно совершать революцию и не бороться за права. А вот так…

Отсутствие правосознания и правового навыка — обусловило и провал Февраля, причем провал — быстрый. Когда говорят, что Временному правительству просто не хватило времени, хочется спросить — а сколько времени понадобилось для того чтобы принять Декларацию независимости США? Отвечу — семнадцать дней. Именно столько потребовалось комиссии из пяти членов конгресса в составе Томаса Джефферсона, Джона Адамса, Бенджамина Франклина, Роджера Шермана и Роберта Ливингстона для того чтобы написать этот текст. В основном, кстати, писал Томас Джефферсон, в комиссии скорее обсуждали написанное Джефферсоном.

Кем был Томас Джефферсон? Сыном плантатора, юристом, изобретателем, его семья держала рабов и у него была любовница — рабыня. В общем и целом — его путь мало отличался от пути русского помещика, и он вполне мог бы пойти по пути русской интеллигенции, то есть каяться, страдать и бороться. Но он этого не сделал, он написал Декларацию независимости США. Джеймс Мэдисон, один из авторов Конституции США, четвертый президент США, автор Билля о правах. У него была крупная плантация, на ней работали рабы. Но и он почему то не стал каяться, страдать и бороться — а написал важнейшие в истории страны документы.

В чем принципиальная разница между отцами-основателями США и русской интеллигенцией? В том, что отцы-основатели США были убеждены в необходимости свободы и права как краеугольных камней нового государства, а русские интеллигенты считали что свобода и право, как инструмент регулирования взаимоотношений между людьми, — вредны. Они реально так думали, это не шутка, а некоторые и сейчас так думают. И когда русские интеллигенты получили свой шанс — они стали действовать в соответствии со своими мыслями и убеждениями, как и отцы-основатели США — действовали в соответствии со своими. И куда они Россию привели? В ж… простите. Поймите, если человек думает, что свобода вредна, а право не нужно — он не напишет ничего, наподобие Билля о правах. А триумф чего-то наподобие сталинизма — становится неизбежным. Сталинизм смог состояться, потому что интеллигенция готовила народ к чему-то подобному на протяжении всего предыдущего столетия. И многие практики сталинизма — это реализованные на практике представления русской интеллигенции о должном. Кто считает что свобода вредна — у того ее и не будет.

Кистяковский не отрицает того что русское государство имело проблемы и с правом и с правоприменением, но он впервые ставит вопрос — а кто в этом виноват? Только ли самодержавие? А как насчет того что царь Александр II все же дал нормальную по тем временам судебную систему, которая при необходимости могла защищать и общество от власти. В США судебная система в некоторых ситуациях заменяет и законодателя — что мешало развить ее в этом направлении и у нас? Но суд — это, прежде всего образованные люди, юристы — судьи, адвокаты, обвинители. Им неоткуда взяться кроме как из среды интеллигенции. Но как они «возьмутся» и как будут судить, если интеллигенция считает право «вредным» и открыто угрожает линчеваниями (судом народа) и грабежами? Если интеллигенция десятилетиями подталкивает крестьян на земельный разбой вместо того чтобы создать условия, при которых крестьянин мог бы землю КУПИТЬ. Это как то в голову нашим левакам не приходило — только власть на практике занималась построением механизмов поддержки и к 1917 году примерно 70 % земли и так было у крестьян.