Александр Афанасьев - Империя, которую мы потеряли. Книга 1

Говорить о справедливости и тем более законности требований крестьянского мiра и тем более методов, какими он их отстаивал — бессмысленно в принципе, как я говорил выше для крестьянина интересы выживания выше любой справедливости, а закон он никогда не ценил ни в грош, если с помощью его нельзя ничего получить. Точно так же бессмысленно говорить с крестьянином о совести, о верности, о предательстве — он четко знает чего хочет и готов хоть десять раз на день менять политические взгляды, только бы получить, что он хочет — таких людей сформировали постоянная нужда и голод (часто вызванные пьянством). Единственной высшей ценностью для мiрянина — была добыча любой ценой любых ресурсов для выживания, для пропитания себя и семьи. Ради этого допустимо было всё, нельзя было только отнять у такого же бедного как ты сам, и нельзя было оставить того, у кого ты отнял. без всего. Например, если барин, который к 1917 году еще оставался в деревне, выражал желание вести самому хозяйство — крестьянский сход оставлял ему земельный надел, причем часто достаточно большой. Потому что барин тоже был человек и имел право жить с земли как и все крестьяне.

Что произошло в 1917 году? Общинное крестьянство уже примерно к 1900–1902 году поняло, что городу и государству оно не нужно. Нет, власть крестьянство не уничтожала, как пишет Е. Прудникова. Она даже пыталась помочь, отпускала значительные суммы, списывала задолженности. Но источники доходов были все больше городскими, власть даже отменила выкупные платежи — уже не нужны. Девять процентов в год средний рост ВВП и весь он приходится на город и на наиболее богатую часть деревни. Нищие — а это примерно 40 % — понимают, что их дети будут жить хуже их. Потому — деревня замерла в недобром ожидании, и первая же слабость города и власти вылилась в крестьянскую войну 1905–1907 годов с грабежами усадеб и выживанием помещиков с села. Это не было какой-то осознанной жакерией, это была попытка добыть ресурсы и закрепить за собой эти источники ресурсов на будущее. Но государство, монархия — отбились, подавили мятеж силой. Потому что была цела и предана императору Гвардия. Деревня снова замерла в недобром ожидании. Следующее «окно уязвимости» оказалось роковым. Гвардия была перебита дважды — в 1914 году в Пруссии и в 1916 году под Стоходом — а в России впервые в ее истории прошла тотальная мобилизация и десять миллионов мужиков взяли в руки оружие. Воевать с германцем они не слишком-то хотели — делить нечего. Концепция «расширения жизненного пространства» в голове русского мужика не укладывалась. А вот со своими делить было что. И при первой слабости государства и власти всё посыпалось окончательно и бесповоротно. Потому что мiр пошел в свое последнее отчаянное наступление на город и власть с очень простыми требованиями — взять всю землю и переделить, а все долги крестьянства за ранее купленную — списать. И мiру было всё равно, кто ему это даст. Если бы с такими лозунгами пришел император Вильгельм — мiр бы перед ним на колени пал и шапки долой. Потом бы, понятное дело, локти кусали. Но то — потом…

По итогам 1917 года многие считают, что мiр победил — но на деле он проиграл. Во-первых — потери в гражданской войне нанесли по нему столь жестокий удар, что он уже не оправился от него, а те из его сыновей, что вернулись с полей мировой, а потом и братоубийственной войны живыми, уже не боялись ни Бога, ни черта, и никакой сход признавать не желали. Сыновья справных домохозяев стали убийцами, хулиганами, отморозками с кровавым, часто уголовным опытом. Во-вторых — поражением всего крестьянского мiра стал приход к власти партии большевиков — едва ли не единственной левой партии, которая ненавидела крестьянство, не обожало его и не искало в нем «сакральный смысл русской жизни». Для ненависти к крестьянам у большевиков были как идеологические (марксизм определяет крестьянство, как реакционный класс) так и личные мотивы.

Ленин стал ненавидеть мужика, видимо, после того, как потерпел поражение в попытке организовать на доставшихся в наследство землях кооператив по типу швейцарского, и потерял на этом деньги. Сталин, вероятно, возненавидел русское крестьянство, когда столкнулся с ним в сибирской ссылке. Крестьяне тоже вряд ли сильно обрадовались соседству с присланными к ним в ссылку еврейскими и грузинскими уголовниками. А Джугашвили еще и несовершеннолетнюю обрюхатил… могли бы и вилами запороть за это. Жалко, что не запороли.

Сталин решил проблему гениально — в отрицательном смысле. Он искусственно, через комбеды инициировал новый передел земли в пользу бедных — и в нужный момент захлопнул ловушку. Теперь земля принадлежала государству (не крестьянам), а крестьяне стали рабами, которые обязаны были сдать государству норму, а себе — что останется. У крестьянина отняли всю землю, орудия труда, скот, право переселиться в город. За поднятые с земли три колоска — ГУЛАГ. За сопротивление — смерть.

Истерзанная тремя кровавыми пертурбациями за двадцать лет деревня просто не нашла в себе силы сопротивляться ВКП (б). Второму крепостному праву (большевиков).

Так погиб русский мiр. Став главной движущей силой революции — он же стал и главной ее жертвой, окончательно и бесповоротно проиграв городу и тихо скончавшись в семидесятые…

Когда декабристы совершили революцию? Ночью! А почему? Потому что они разбудили Герцена.

Смех смехом…

Одна из практически неизвестных и неотработанных в русской (советской) истории тем — вражда Маркса и Герцена. Вообще-то про нее предпочитают не знать. Предложенная формула — декабристы разбудили Герцена, Герцен — народников, народники марксистов — устраивает всех, вот только она в корне неверна. Марксисты и народники были ВРАГАМИ.

Более того — перейду сразу к выводу — замалчивание этого стало одной из глубинных причин, почему развалился СССР. И Маркс и Энгельс — отличались русофобией, но это не только замалчивалось. Конфликт Маркса и Герцена не изучили, не поняли, выводов из него не сделали — более того официальная советская историография стала на сторону Маркса! Улиц Маркса и Энгельса — было в СССР намного больше, чем улиц Герцена. А молодые советские теоретики — рано или поздно добирались до неотредактированных сочинений Маркса и под их влиянием тоже становились русофобами. Причем Маркс и Энгельс был частью «святой троицы», критиковать его было недопустимо. Так — уже на этапе создания СССР в его фундаменте был допущен громадный провал.

Я не буду говорить о личных причинах неприязни (а они есть), перейдем к идеологическим расхождениям.

Карл Маркс, «Капитал» (Т. 1. Гл. 24.)