Ричард Вайнен - Долгий '68: Радикальный протест и его враги

Тем не менее поддержка борьбы колониальных народов за рубежом и противоборство холодной войны все же оказали определенное влияние на расовую политику в самих Соединенных Штатах 19. Возникновение в конце 1950-х — начале 1960-х годов новых независимых государства в тропической Африке повлекло за собой появление целого сообщества черных дипломатов и политиков, с которыми Соединенные Штаты хотели поддерживать хорошие отношения. В этой связи на дороге номер 40 в штате Мэриленд, связывающей Нью-Йорк и Вашингтон, возникали проблемы, поскольку именитых зарубежных гостей, остановившихся перекусить, нередко отказывались обслуживать. Например, миссис Лерой Меррит из закусочной «Bonnie Brae Diner» так обосновала свой отказ обслужить клиента из Республики Чад: «Он выглядел как самый обычный ниггер, откуда мне было знать, что это посол» 20.

То обстоятельство, что штаб-квартира ООН располагалась в Нью-Йорке, затрудняло разграничение американской дипломатии и внутренней политики. В 1969 году Дин Ачесон, служивший государственным секретарем США в 1949–1953 годах, писал, что офисы ООН лучше было бы разместить где-нибудь в Женеве или Копенгагене, а не среди «вечно конфликтующих рас и национальностей» Манхэттена. Фрэнк Грэхэм, бывший президент Университета Северной Каролины и короткое время сенатор, напротив, в 1955 году придавал важное значение деятельности ООН в отношении Америки. Он писал о том, что гражданские права можно использовать в качестве инструмента американской внешней политики. Десегрегация, с его точки зрения, была важна из-за ее «стратегического морального значения в общемировой борьбе между демократической свободой и тоталитарной тиранией»: если ее удастся реализовать, то это событие «произведет больший эффект, чем взрыв водородной бомбы» 21.

Соперничество с Советским Союзом также побуждало американское правительство интересоваться молодежными движениями. Генеральный прокурор Роберт Кеннеди, вернувшись из зарубежного турне, в ходе которого он сам стал мишенью студенческих протестов, говорил о том, что Америке нужно уделять больше внимания молодежи за рубежом. Именно после этого в апреле 1962 года правительство создало межведомственный комитет по делам молодежи. В 1964 году государственный секретарь Дин Раск писал: «Выросли новые, молодые лидеры… Если мы хотим перехватить инициативу у мощного и беспощадного соперника, каким является коммунистический блок, а также преодолеть серьезные разногласия в собственных рядах, нам необходимо расширять свои горизонты» 22.

Наряду с финансированием «Национальной студенческой ассоциации», Центральное разведывательное управление США поддерживало также и «Международную студенческую конференцию» (The International Student Conference), которая действовала по всему некоммунистическому миру. На организуемых ею молодежных форумах молодые либералы из США получали возможность опровергать советскую пропаганду. Когда этот факт в 1967 году стал достоянием гласности, поднялась волна возмущения, которая, вероятно, способствовала радикализации студенческого движения. Впрочем, отношения между студенческими лидерами и ЦРУ вовсе не были настолько противоестественными, как может показаться на первый взгляд. В ЦРУ были люди, которые считали, что поддержка левого дела за рубежом — в особенности в отношении расы и деколонизации — способна служить американским интересам. В данном отношении, кстати, эта спецслужба была либеральнее, чем Федеральное бюро расследований, которое отвечало за слежку внутри страны. По имеющимся сведениям, ФБР в начале 1960-х годов пристально интересовалось даже деятельностью «Национальной студенческой ассоциации» — как раз в то время, когда эту структуру финансировало ЦРУ 23.

Религия

Последняя важная особенность американских «новых левых» связана с ролью религии. Статистические исследования показывают, что политический радикализм и религиозность в Америке были связаны обратной пропорцией 24. Типичный американский представитель «новых левых» с меньшей вероятностью придерживался религиозных практик, нежели его среднестатистические современники. Непропорционально большую долю в рядах «новых левых» составляли секуляризованные евреи; согласно одному исследованию, их было около половины 25. Однако некоторые религиозные практики поощряли политический раскол, чему способствовало отсутствие в Америке официальной или представляющей бесспорное большинство церкви. Границы между церковью и ее врагами — предельно четкие, скажем, во Франции или в Италии — были очень размытыми в США, где сосуществовали многочисленные деноминации и где можно было считать себя верующим человеком, не принимая того или иного вероучения во всей его полноте. Религиозная вера смешивалась с новыми интеллектуальными течениями вроде экзистенциализма 26. Протестантские священники, работавшие в университетах, часто оказывались более радикальными, чем их коллеги из обычных церковных приходов 27. Представители унитарианской и епископальной церквей с большей вероятностью симпатизировали левым, чем методисты или баптисты. В антивоенном движении важную роль сыграли квакеры, вера которых основывалась на отрицании практически любой власти. Кстати, присущая им склонность к публичной демонстрации своих религиозных убеждений порой делала их более отважными противниками маккартизма, чем Коммунистическая партия США того времени. Собрания квакеров иногда очень напоминали реальное воплощение того, что «новые левые» называли «партиципаторной демократией» — при этом, что любопытно, самым известным квакером Америки был не кто иной, как Ричард Никсон.

В отличие от американского протестантизма, американский католицизм оставался авторитарной религией. Американские священнослужители, привыкшие окормлять консервативных иммигрантов из европейских стран, включая и те, которые, подобно Польше, оказались под властью коммунистов, часто были неистовыми крестоносцами холодной войны. Тем не менее в студенческом движении были активисты-католики, как, например, Мария Варела, а также люди, на которых так или иначе повлияло католическое воспитание. Война во Вьетнаме привела к радикализации группы американских католиков, которые воодушевлялись энцикликой папы Иоанна XXIII «Мир на земле» (Pacem in Terris), обнародованной в 1963 году, или даже более древней католической традицией, позволявшей разграничивать справедливые и несправедливые войны. Католические священники Дэниэл и Филип Берриганы, выступая против вьетнамской войны, устраивали яркие протестные акции. Сожжение призывных повесток, по-видимому, оказывало особое влияние на тех, кто с детства усвоил церемониал католической церкви: Том Корнелл, член «Католического братства за мир» (Catholic Peace Fellowship), обратился к властям с просьбой прислать ему новую повестку — чтобы сжечь ее заново 28. Часть католического духовенства в 1960-е настолько сместилась влево, что студенческие радикалы, в начале десятилетия громко сетовавшие на свое католическое воспитание, к концу десятилетия с удивлением обнаруживали себя в одном строю со священниками и монахинями.