Ричард Вайнен - Долгий '68: Радикальный протест и его враги [калибрятина]

Мир, против которого бунтовали «люди 68-го», во многих отношениях был сформирован войной. Неаполитанский студент вспоминал: «На всех наших собраниях анализ текущей ситуации неизменно начинался со слов: "После Второй мировой войны…", а потом половина толпы расходилась, потому что кто-нибудь начинал рассказывать всю историю американского империализма» 16. 8 мая 1968 года, в годовщину завершения Второй мировой войны в Европе, студенты университета французского города Ле-Ман спустили с флагштока американский флаг и подняли вместо него северовьетнамский 17. Однако в различных странах, затронутых событиями 68-го, «катастрофизм» войны проявил себя по-разному. Например, многие взрослые американцы никогда не покидали родную землю и не слышали грома сражений.

Наиболее глубокую память война оставила в континентальной Европе — никто не решился бы утверждать, что ее последствия не затронули жизни Даниэля Кон-Бендита или Руди Дучке. Для 68-го было свойственно желание напоминать о тех или иных аспектах войны. Французские, итальянские и даже немецкие радикалы прославляли антинацистское Сопротивление, хотя порой это почтение допускало и определенную толику иронии. Радикалам не нравилась официозная торжественность памяти о Сопротивлении, но при этом они восхищались тем, что считали «настоящим» Сопротивлением. По воспоминаниям Луизы Пассерини, ее друзья в северной Италии шокировали родителей рассуждениями о том, что сообщество ветеранов Сопротивления превратилось в настоящую «мафию». Это, впрочем, не мешало им обращаться к бывшим партизанам за советами — причем иногда предметом консультаций становилось даже взрывное дело 18. Движения Сопротивления оставили довольно странное наследство в Великобритании, потому что здесь их поддерживали правительство Черчилля и военный истеблишмент — хотя подобное спонсорство не всегда вызывало только счастливые воспоминания. Так, отвечающий за вопросы образования чиновник из консервативного Совета графства Суррей, комментируя студенческие протесты в свете собственного взаимодействия с итальянскими и балканскими партизанами, говорил о том, что военный опыт помогает ему понять, «как работают мозги таких ребят» 19.

Изобилие

До 1968 года западные экономики бурно развивались на протяжении двух десятилетий. Укрепляющееся благосостояние оказывало на молодых людей специфическое воздействие. В качестве потребителей, причем весьма и весьма разборчивых, они очень интересовали бизнес. Открывая новые университеты, правительства, прежде всего, стремились воспитывать людей, которые могли бы управлять новым типом экономики; при этом отцы и матери финансировали обучение своих детей на протяжении все более длительных сроков. В то же время и государство, и сами родители порой испытывали разочарование от того, что студенты слишком часто концентрируются на предметах, не имеющих очевидной экономической ценности.

Отношения между благосостоянием и политическим протестом складывались довольно непросто. Иногда «люди 68-го» беспощадно нападали на потребительство — некоторые из них считали, что жизнь должна давать человеку нечто большее, чем просто материальный достаток. Пьер Шану, историк, посвятивший себя статистике рождаемости и торговли, говорил, что 1968 год открыл ему важную истину: «нельзя влюбиться в показатели [экономического] роста» 20. Пренебрежительное отношение к экономическим выкладкам отчасти объяснялось тем, что молодежь считала свое экономическое благополучие непоколебимым. По воспоминаниям студента, обучавшегося в Лондонской школе экономики в середине 1960-х годов, он не пытался выстраивать стандартную карьеру, поскольку исходил из того, что либо отсутствие безработицы позволит ему прекрасно жить и на краткосрочных заработках, либо же сама капиталистическая система вскоре рухнет 21.

Тем не менее в 1960-е годы благосостояние нельзя было считать абсолютно гарантированным. Некоторые из членов организации «Студенты за демократическое общество» в начале десятилетия сосредотачивались на работе с беднотой, поскольку верили, что послевоенный бум скоро подойдет к концу и зимой 1964 года безработица начнет расти. Их ожидания не оправдались — отчасти из-за наращивания государственных расходов на войну во Вьетнаме, но также и потому, что во многих странах спад начался только в 1968 году. Для Соединенных Штатов резкий скачок цен на золото, произошедший в марте 1968-го, стал предсмертной агонией «либерализма развития», который был характерен для страны на протяжении почти всего послевоенного времени 22. А в Великобритании в июне того же года философ Аласдер Макинтайр предположил, что за готовностью государства терпеть полумиллионную безработицу стоит разрыв с кейнсианством, которое доминировало в стране с 1945 года 23.

Все эти экономические всплески выглядят незначительными по сравнению с теми проблемами, которые обрушились на западные экономики в 1970-е годы. Тем не менее смена продолжительного роста начинающимся спадом имела драматичные последствия. С наибольшей вероятностью безработица должна была ударить по молодым людям — как из-за того, что у них было меньше трудового опыта, так и потому, что послевоенный беби-бум создал переизбыток на рынке труда, наблюдавшийся как до, так и после 1968 года. Рабочий класс ощутил на себе эффект безработицы раньше, чем студенчество. Кроме того, следует помнить о том, что уровни и благосостояния, и безработицы серьезно различались от региона к региону. Даже в отдельных землях Западной Германии время от времени наблюдалась довольно заметная безработица. А в Северной Ирландии она оставалась высокой на протяжении всего послевоенного периода — особенно среди католического населения.

Если расширить угол зрения, включив в обзор 1970-е годы, то мы увидим, что последствия экономического спада выглядят более значительными. Студенческие выступления все чаще пересекаются с забастовками, нередко вызванными намерением хозяев закрыть предприятие. Хронология этого процесса для разных стран различна. В Соединенных Штатах количество забастовок в 1970-е годы увеличилось, несмотря на то что студенческий радикализм конца 1960-х много сделал для того, чтобы разорвать отношения с профсоюзами и широким левым движением. В Великобритании, Германии и Италии мобилизация рабочего класса в начале 1970-х годов достигла пика: рабочие и работодатели боролись между собой за скромные остатки благ, принесенных экономическим ростом, а правительства порой обостряли их конфликт своими попытками регулировать забастовки все новыми законами. Во Франции за всеобщей забастовкой 1968 года последовала полоса спокойствия, когда число забастовок было сравнительно небольшим (а в 1969–1970 годах вообще минимальным), а темпы экономического роста оставались очень высокими. Этот период завершился лишь с нефтяным кризисом середины 1970-х.