Ричард Вайнен - Долгий '68: Радикальный протест и его враги [калибрятина]

Вторая особенность американских «новых левых» задавалась их отношением к холодной войне. Во внутренней политике США антикоммунизм был укоренен гораздо глубже, чем во Франции и Италии, где коммунистические партии имели депутатов в парламенте, или в Великобритании, где к коммунистам в целом относились как к безобидным эксцентрикам. В Соединенных Штатах в 1950-е годы, напротив, выражение симпатий к коммунистам могло стоить карьеры. Интересно, что наследие маккартизма делало молодых американских радикалов 1960-х более свободными, чем были их европейские современники. Американцам никогда не приходилось определяться, как относиться к огромной коммунистической партии в их собственной стране. В Порт-Гуронской декларации критическое восприятие советского режима рассматривается как нечто само собой разумеющееся, хотя при этом отмечается, что предпочтительными остаются мирные отношения с Советским Союзом. В данном аспекте Декларация предвосхитила поворот, состоявшийся в американской дипломатии в 1960-е годы; ее авторы не высказали внятной позиции по отношению к Джону Кеннеди, который в то время определялся, кем ему стать — рыцарем холодной войны или сторонником разрядки международной напряженности.

Вплоть до середины 1960-х годов движение «Студенты за демократическое общество» не допускало в свои ряды сторонников «тоталитаризма», хотя на деле за соблюдением этого правила никто не следил. Тодд Гитлин, бывший президентом СДО в 1963–1964 годах, позже говорил, что «для "новых левых" антикоммунизм был примерно тем же, чем он выступал для послевоенных либералов и социал-демократов: тиглем, в котором закалялась их политическая идентичность» 16. Тем не менее тот факт, что организация не смогла однозначно осудить коммунизм, стал первейшей причиной того, что профсоюзные спонсоры от нее отвернулись.

Холодная война и «новые левые»

В действительности взгляды американских «новых левых» были связаны с холодной войной в гораздо большей степени, чем осознавали их носители. Антикоммунизм в Соединенных Штатах часто сопровождался жестокой демонстрацией государственного принуждения и защитой интересов бизнеса. Тем не менее за пределами собственных границ американское правительство вступало в альянсы с различными некоммунистическими силами; зачастую это означало принятие им позиций, которые в перспективе американской внутренней политики показались бы левыми. Многие из тех, кого американцы поддерживали в Европе, были демократическими социалистами или даже несоветскими марксистами. В 1950-е годы среди европейских получателей американской финансовой помощи были люди, которые обязательно — родись они в США — заинтересовали бы комиссию по расследованию антиамериканской деятельности. Стром Термонд, сенатор крайне консервативных взглядов, ворчал, что ЦРУ «строит социализм за спинами американцев» 17. Альберт Камю, которого обожали американские студенческие радикалы, принадлежал к числу как раз тех левых, не имеющих отношения к коммунизму, с которыми американские деятели готовы были сотрудничать. И действительно, молодой Генри Киссинджер пытался уговорить Камю писать для журнала, который он редактировал в 1950-е годы 18.

Огромное значение для американской внешней политики имел расовый вопрос. Даже не предпринимая еще никаких попыток покончить с сегрегацией в южных штатах, американское правительство выставляло себя противником европейского колониализма и союзником неевропейских народов. Иначе говоря, образ внешней политики США заметно отличался от образа их внутренней политики. Афроамериканец Ральф Банч, высокопоставленный сотрудник Государственного департамента США, получил в 1950 году Нобелевскую премию мира за свою роль в налаживании переговоров между Израилем и палестинцами. При этом он запросто мог получить отказ в обслуживании в какой-нибудь кофейне в Алабаме. Американская позиция подрывалась подобным лицемерием. Например, Соединенные Штаты поддерживали только «правильный» вариант деколонизации. Это означало, что отвергались любые ее варианты, результатом которых могло стать утверждение коммунистических режимов или изгнание американского бизнеса из стран, получающих независимость. Защитники американских интересов также зачастую рисовали обманчиво благостную картину межрасовых отношений в их собственной стране. Уильям Дюбуа, которому в 1950-е годы было отказано в выдаче заграничного паспорта из-за коммунистических убеждений, писал, что его чернокожие товарищи, которые хотели выезжать за рубеж, были обязаны «повторять те вещи, в которых Госдепартамент хочет убедить мир».

Тем не менее поддержка борьбы колониальных народов за рубежом и противоборство холодной войны все же оказали определенное влияние на расовую политику в самих Соединенных Штатах 19. Возникновение в конце 1950-х — начале 1960-х годов новых независимых государства в тропической Африке повлекло за собой появление целого сообщества черных дипломатов и политиков, с которыми Соединенные Штаты хотели поддерживать хорошие отношения. В этой связи на дороге номер 40 в штате Мэриленд, связывающей Нью-Йорк и Вашингтон, возникали проблемы, поскольку именитых зарубежных гостей, остановившихся перекусить, нередко отказывались обслуживать. Например, миссис Лерой Меррит из закусочной «Bonnie Brae Diner» так обосновала свой отказ обслужить клиента из Республики Чад: «Он выглядел как самый обычный ниггер, откуда мне было знать, что это посол» 20.

То обстоятельство, что штаб-квартира ООН располагалась в Нью-Йорке, затрудняло разграничение американской дипломатии и внутренней политики. В 1969 году Дин Ачесон, служивший государственным секретарем США в 1949–1953 годах, писал, что офисы ООН лучше было бы разместить где-нибудь в Женеве или Копенгагене, а не среди «вечно конфликтующих рас и национальностей» Манхэттена. Фрэнк Грэхэм, бывший президент Университета Северной Каролины и короткое время сенатор, напротив, в 1955 году придавал важное значение деятельности ООН в отношении Америки. Он писал о том, что гражданские права можно использовать в качестве инструмента американской внешней политики. Десегрегация, с его точки зрения, была важна из-за ее «стратегического морального значения в общемировой борьбе между демократической свободой и тоталитарной тиранией»: если ее удастся реализовать, то это событие «произведет больший эффект, чем взрыв водородной бомбы» 21.

Соперничество с Советским Союзом также побуждало американское правительство интересоваться молодежными движениями. Генеральный прокурор Роберт Кеннеди, вернувшись из зарубежного турне, в ходе которого он сам стал мишенью студенческих протестов, говорил о том, что Америке нужно уделять больше внимания молодежи за рубежом. Именно после этого в апреле 1962 года правительство создало межведомственный комитет по делам молодежи. В 1964 году государственный секретарь Дин Раск писал: «Выросли новые, молодые лидеры… Если мы хотим перехватить инициативу у мощного и беспощадного соперника, каким является коммунистический блок, а также преодолеть серьезные разногласия в собственных рядах, нам необходимо расширять свои горизонты» 22.