Ричард Вайнен - Долгий '68: Радикальный протест и его враги [калибрятина]

Мужчины и сексуальная идентичность

Если 68-й позволил некоторым женщинам по-новому взглянуть на свою сексуальную идентичность, то что происходило с мужчинами? Некоторые из них отделяли личное от политического. Мужские мемуары, касающиеся этого периода, редко имеют исповедальный тон, присущий многим женским воспоминаниям. Мишель Рокар, генеральный секретарь Объединенной социалистической партии, 15 мая 1968 года ушел от жены к социологу Мишель Лежандр. Это произошло в разгар студенческих протестов, однако Рокар в своих воспоминаниях упоминает об указанном факте с единственной целью: чтобы обратить внимание на то, что его партия, — ранее приравнявшая его зарплату к среднему заработку рабочего с завода Renault, — согласилась взять на себя расходы по выплате им алиментов 35.

Левые политические взгляды вполне могли уживаться с повседневной и агрессивной мизогинией. В 1968 году граффити призывали парижских студентов «трахнуть свою альма-матер» или называли университет «старой шлюхой». Когда Маргарет Тэтчер в 1971 году в качестве министра просвещения и науки посещала Политехнический институт Ланчестера, студенты кричали: «Фашистская свинья, спустить с нее трусики!» 36. Определенные группировки, входившие в движение «Власть черным», тоже относились к феминизму враждебно. Некоторые их члены, в том числе и женщины, без обиняков заявляли о том, что «расистские убийства чернокожих граждан полицейскими» являются более серьезной проблемой, чем «сексистские словесные оскорбления белых женщин их мужьями» 37. Кто-то шел еще дальше, говоря о том, что расизм «кастрировал» черных мужчин и что для восстановления достоинства им необходимо вернуть мужские роли. Элдридж Кливер, ставший «министром информации» партии «Черная пантера», был ярчайшим выразителем подобного подхода. В книге воспоминаний «Душа на льду» ( Soul on Ice , 1968), написанной в тюрьме и принесшей ему сомнительную славу, этот бывший сутенер утверждал, что считает изнасилование «актом восстания» 38. Находясь за решеткой, Кливер раскаялся, но даже после обращения к революционной политике он часто проявлял крайнюю враждебность к феминисткам и гомосексуалам. По этой причине Кливер был не в ладах со своим бывшим товарищем Хьюи Ньютоном.

Впрочем, иногда взаимоотношения между мужской политикой левого толка и феминизмом были сложнее, чем казалось на первый взгляд. Чарльз Райт Миллс, социолог, столь восхищавший основателей организации «Студенты за демократическое общество», был едва ли не пародией на американскую маскулинность. Он очень гордился своими мотоциклами и тем, что построил дом собственными руками. Его политический язык иногда был по-мужски агрессивным: «Пусть старухи сокрушаются о конце идеологии. Мы, между тем, снова на ходу» 39. В серии автобиографических эссе, которые, якобы, представляли собой фрагменты переписки с советским другом, Миллс проводил различие между «публичными письмами» и «частными посланиями», касающимися «моих женщин и тому подобного» 40. Но в рассуждениях Миллса таился парадокс. Само отрицание того, что отношениям с женщиной может быть присуща «публичность», уже становилось публичным заявлением, а за маскулинной развязностью Миллса просматривалась озабоченность собственной сексуальной идентичностью. На деле он стал одним из первых американцев, кто откликнулся на книгу де Бовуар «Второй пол». Миллс признавал, что эта работа может иметь серьезные последствия не только для женщин, но и для мужчин. «Возможно, разделив страсть мадемуазель де Бовуар к свободе, мы сумеем ради ее достижения преодолеть рамки маскулинности и фемининности», — писал он 41.

Были также и более молодые мужчины, чей очевидный мачизм уживался с готовностью критиковать свое поведение по отношению к женщинам. Приступая к написанию своих мемуаров о событиях конца 1960-х, и Том Хайден, и Даниэль Кон-Бендит, взяли интервью у бывших любовниц — женщин, которые стали активными феминистками. Некоторые мужчины воспринимали феминистский «сепаратизм» 1970-х так же болезненно, как участники движения за гражданские права восприняли «сепаратизм» чернокожих в 1960-е. Джефф Шеро Найтбирд из Техаса вспоминал, что нападки со стороны женщин, которых он считал своими соратницами, едва не довели его до нервного срыва, а некоторые из его друзей из-за этого даже пытались покончить с собой 42. Многих женщин раздражало то, как с ними обращались соратники по радикальным группировкам 68-го: одна из них называла мужскую культуру активистов из итальянского студенческого движения разновидностью «терроризма» 43. Впрочем, по воспоминаниям других, отношения между полами среди революционеров были более сложными. Парижская soixante-huitard отмечала, что поведение ее знакомых мужчин после 1968 года заметно изменилось. Отчасти перемены были обусловлены конкретными кампаниями, например по продвижению детских садов, но в то же время это был и вопрос стиля. Она рассказывает, что в то время многие вдруг выяснили, что быть мужчиной вовсе не то же самое, что быть «мужиком» (фр. сленг — mec), и это не всегда подразумевает нарочитую маскулинность того типа, которая ассоциировалась с консерватором Жаком Шираком 44. Более того, один из бывших товарищей этой дамы переосмыслил свою половую идентичность самым радикальным образом, в 1980-е решив стать женщиной.

В 1970-е иногда создавалось впечатление, что левые группировки вообще больше обеспокоены сексизмом собственного языка, чем применением насилия. Американская группа «Синоптики», например, озаботилась сменой своего названия, убрав из него маскулинитив и превратившись из Weather men в Weather Underground. А в Италии наиболее громкий конфликт между левыми активистами-мужчинами и феминистками произошел в 1975 году. Тогда несколько мужчин из организации «Борьба продолжается», явившись без приглашения на митинг в поддержку права на аборт — чтобы, якобы, обеспечить там «безопасность», — напали на активисток. Впрочем, руководство этого объединения не пожелало потворствовать действиям своих членов: эпизод способствовал роспуску группировки.

Вьетнам

Противодействие вьетнамской войне накладывалось на размышления о сексуальной идентичности. Некоторые американки, выступавшие против войны, всемерно подчеркивали свой материнский статус. В 1967 году была создана организация «Еще одна мать за мир» (Another Mother for Peace), которая напечатала тысячу открыток ко Дню матери, чтобы разослать их членам Конгресса. Не всем феминисткам это нравилось. «Я не считаю, что моя антивоенная позиция обусловлена тем, что когда-то молоко текло из моей груди», — высказалась по этому поводу Бетти Фридан. Более того, группа феминисток, выступающих против войны, провела на Арлингтонском национальном кладбище церемонию похорон «традиционного материнства» 45.