Ричард Вайнен - Долгий '68: Радикальный протест и его враги [калибрятина]

Освобождение женщин

После 1968 года мировоззрение многих феминисток стало еще более радикальным. На деле некоторым из них не нравилось само слово «феминистка»: им казалось, что оно принадлежит буржуазной эпохе, когда женщины боролись за рабочие места, избирательные права и «собственную комнату». Они считали, что статус женщин должен меняться благодаря их собственному натиску, а не из-за уступок со стороны государства. Им было не по душе разграничение публичного и частного, лежавшее в основе размышлений о половой морали в начале 1960-х. Термин «освобождение женщин» позволял им выстраивать параллели с движением черных американцев или освободительной борьбой «третьего мира». В 1970 году во Франции Антуанетта Фуке основала «Движение за свободу женщин» (Mouvement de Libération des Femmes). Правда, позднее она оформила авторское право на название организации, чем вызвала немалое возмущение.

Феминистские движения порой стремились к интеграции полов, и тогда в их ряды вступали мужчины — либо проникшиеся симпатией к их идеологии, либо видевшие в них полезные элементы более широкой революционной коалиции. Однако начиная примерно с 1970 года, некоторые женщины начали учреждать автономные структуры. Например, во Франции созданная в 1967 году совместная организация «Женское и мужское будущее» (Féminin Masculin Avenir) была преобразована в более радикальную и исключительно женскую организацию «Феминистское марксистское действие» (Féminisme Marxisme Action).

Освобождение женщин подразумевало шаги, которые одновременно были более радикальными и менее регламентированными, чем традиционная политическая работа. Женщины стремились укрепить собственное самосознание, бросая вызов обществу. Самым главным вопросом, сплачивающим женское освободительное движение, стал вопрос об абортах, которые в 1967 году были легализованы решением британского парламента, а в 1973 году — решением американского Верховного суда по делу «Роу против Уэйда». Во Франции и Германии женщины, выступавшие за легализацию абортов, зачастую исходили из личного опыта — это было весьма характерно для того времени. В 1971 году 343 француженки подписали петицию, в которой заявляли, что лично перенесли аборт; аналогичную петицию подписали и 374 немки.

В плане выстраивания своеобразного симбиоза со своими противниками женское освободительное движение превзошло прочие радикальные движения того периода. Женщины сами пользовались мужскими выражениями и оборотами — такими, как «мегера», «ведьма», «общество по разделыванию мужчин», — высмеивавшими жестокое обращение, которому они подвергались. Равным образом предоставляемые активистками фотографии молодых девушек или нарочитые отсылки к сексу неизменно использовались для привлечения внимания прессы. В 1968 году дамы, протестовавшие против конкурса «Мисс Америка» в Атланте, планировали сжечь символы притеснения женщин, включая бюстгальтеры. Активисткам не удалось это сделать, поскольку муниципальные власти запретили разводить огонь в городе, однако Линдси ван Гелдер, сочувствовавшая им журналистка из Нью-Йорка, написала статью об их замысле, которая на протяжении нескольких лет возбуждала телевизионных комиков. «Содрогаюсь при мысли о том, что это и будет моей эпитафией», — говорила ван Гелдер. По мнению консерваторов, сексуальному радикализму нужно было давать отпор. Так, Маргарет Тэтчер, которой не нравилось слово «феминизм» — возможно, ей просто было трудно отрицать, что она и сама в некотором смысле феминистка, — не раз выражала свое презрение к тому, что она называла «women's lib».

Внимание, которое около 1968 года приковывала к себе борьба за освобождение женщин, оттеняло важные достижения «старомодных» феминисток. Последние нередко были связаны с политическими движениями, вызывавшими гнев радикалов. Во Франции Симона Вейль, выжившая в Аушвице и занимавшая пост министра здравоохранения в правоцентристском правительстве Валери Жискар д'Эстена, легализовала аборты в 1975 году. Франсуаза Партюрье, феминистка и голлистка, в 1968 году передала президенту «открытое письмо мужчинам» — тексту было предпослано посвящение «генералу де Голлю, женоненавистнику, который дал женщинам право голоса» 24. В Великобритании попытки Барбары Кастл урезать власть профсоюзов вызывали возмущение левых радикалов (порой выражаемое в грубо сексуальных терминах), но при этом именно она добилась принятия закона, который устанавливал равную оплату труда для мужчин и женщин. Ширли Уильямс, коллега Кастл и дочь феминистки первой волны Веры Бриттен, будучи министром, курировавшим университеты, тоже сталкивалась с левыми радикалами. Но позже, заняв пост министра внутренних дел, Уильямс предприняла эксперимент вполне в духе soixante-huitard — провела ночь в женской тюрьме, сообщив сокамерницам, что ее забрали за проституцию 25.

Сексуальная революция?

В мире, где звучали прямые призывы к сексуальной свободе, шли масштабные социальные перемены. Начало сексуальной революции многие связывали с появлением противозачаточных таблеток, которые впервые стали выписываться в 1960 году — хотя на протяжении последующего десятилетия незамужним европейским женщинам не всегда легко было их достать. Анна Вяземски, студентка Нантера и возлюбленная Жана-Люка Годара, пыталась получить рецепт на противозачаточные в 1967 году; будучи несовершеннолетней, она была вынуждена привести мать на прием к гинекологу — «состоятельному и самодовольному», — который удовлетворил просьбу Вяземски, сделав матери следующее наставление: «Этой девушке стоит быть более целомудренной, а вам — более строгой» 26. Но, по правде говоря, сексуальная активность молодежи конца 1960-х в сравнении с предыдущим поколением не поддается объективной оценке. Шейла Роуботам, участница женского освободительного движения в Великобритании, вспоминала, что во время образовательных бесед, которые она вела с девушками из рабочего класса, тем не нравилось говорить о сексе, поскольку, как они говорили, «есть те, кто занимается этим, а есть те, кто об этом только говорит» 27.

Концепция «сексуальной свободы» требовала прояснения, кого и от чего освобождают. Тут уместно вспомнить, например, певицу Франс Галль, родившуюся в 1947 году. Она была воодушевленной патриоткой и в 1966 году призывала сверстников помочь в сборе информации для тематического доклада, который составлялся под началом голлистского министра по делам молодежи Франсуа Миссоффа. Именно этот доклад позже высмеивал Даниэль Кон-Бендит, утверждая, что в нем проигнорированы «сексуальные проблемы» молодых (см. главу 5) 28. Несколько месяцев спустя Галль записала песню «Les Sucettes» («Леденцы»), написанную Сержем Генсбуром. Для большинства слушателей двусмысленность песни была очевидна даже до того, как они увидели клип, в котором Галль сосала неправдоподобно большой леденец. Видимо, сама Галль в тот момент не понимала подтекста песни; позже она так и не простила Генсбура за то, что он использовал ее.