Виталий Познахирев - Оттоманские военнопленные в России в период Русско-турецкой войны 1877–1878 гг.

Приведенная мысль была впервые доведена А. Е. Тимашевым до сведения глав регионов еще в циркулярном письме от 16 сентября 1877 г. Одновременно министр внутренних дел потребовал от губернаторов «оказать зависящее содействие к возможно широкому применению труда военнопленных к работам, <���…> а в особенности к тем из них, кои исполняются на счет казны хозяйственным способом. В равной степени было бы желательно рекомендовать городским и земским управам, управлениям железнодорожных обществ и прочим как частным лицам, так и общественным учреждениям, приглашать военнопленных нижних чинов на работы чрез посредство воинских начальников» [278]. В начале октября 1878 г. уже губернаторы своими циркулярами проинформировали о вышеизложенном: губернские правления; городские, посадские и уездные земские управы; органы управления частными железными дорогами; начальников округов и дистанций ведомства путей сообщения; полицейские управления и иных заинтересованных лиц вплоть до подрядчиков земских работ [279].

В ноябре-декабре 1877 г. глава МВД вновь повторил все перечисленные выше требования, одновременно выразив глубокую озабоченность тем, что «до сего времени военнопленные не были употребляемы на работы, которые производились бы в более или менее обширных размерах и труд их оставался без производительного применения» [280].

Однако реакция с мест носила преимущественно вялый и в чем-то даже формальный характер [281]. К примеру, 5 декабря 1877 г. Смоленский губернатор в довольно категоричных выражениях затребовал у губернского воинского начальника сведения о том, «сколько дней были заняты общественными и частными работами находящиеся в губернии военнопленные турки, какими преимущественно они занимались работами, за какую плату и сколько ими выработано, и если заработки были незначительны, то какие тому послужили причины. Если это произошло от незначительности людей, употребленных на работы, то почему их мало было назначено?».

Судя по содержанию письма, о «незначительности заработков» глава региона, по крайней мере, догадывался. А судя по тому, что ответ ему был дан лишь через месяц (6 января 1878 г.), губернский воинский начальник не контролировал ситуацию и вынужден был запрашивать необходимые сведения в уездах. Впрочем, никаких последствий эта переписка не имела и объяснение воинского начальника: «заработки были незначительны потому, что мало имели работы», — губернатора, вероятно, вполне устроило [282].

Совершенно противоположную позицию заняла администрация Новгородский губернии. Здесь глава региона чуть ли не лично искал туркам работу и даже в какой-то момент предложил направить 300 пленных на устройство сквера вокруг памятника тысячелетия России. В ответ городской голова мягко дал понять губернатору, что время посадки насаждений проходит (по новому стилю стояла середина октября), и что для устройства сквера вообще-то нужен один профессиональный садовник с несколькими помощниками, но ни как не 300 человек.

Однако органы военного и гражданского управления регионом не оставили попыток подыскать пленным хоть какие-то работы и даже пытались «шантажировать» городскую управу тем, что «отпускаемых казною средств недостаточно на продовольствие» пленных. А когда и этот аргумент не возымел действия, сформировали в Новгороде «Особую комиссию» с весьма красноречивым наименованием: «О приискании работ для военнопленных турок, находящихся в Новгородской губернии». В состав этого чрезвычайного органа вошли: вице-губернатор (председатель), Новгородский городской голова, председатель губернской земской управы, губернский инженер и полицмейстер. 21 января 1878 г. Особая комиссия провела свое первое и, похоже, последнее заседание, результаты которого остались нами не выявлены [283]. Впрочем, к тому времени во многих губерниях военные власти и сами приостановили отпуск турок на работы «вследствие неимения у пленных теплой одежды и развившейся между ними болезни тифа» [284].

Когда же тиф, наконец, отступил, а надобность в теплой одежде с приходом весны отпала сама собой, российское военно-политическое руководство, включая даже А. Е. Тимашева, уже успело утратить к проблеме трудоустройства турок всяческий интерес. В значительной степени это было связано с заключением 19 февраля (3 марта) 1878 г. Сан-Стефанского мирного договора, выдвинувшего на первый план совершенно иной вопрос — возвращение военнопленных на родину. Отчасти это детерминировалось другими обстоятельствами. например, тем, что, вопреки опасениям Министра внутренних дел, османы, даже «пребывая в праздности», в массе своей вовсе не «поддались на различного рода проступки», а тем более — преступления.

Таким образом, на всем протяжении 1877–1878 гг. использование трудового потенциала турок носило бессистемный и крайне ограниченный характер. Проще говоря, работали они от случая к случаю и, как правило, только те из них, кто сам того пожелал. Результаты для российской экономики оказались соответствующими. Например, в пределах Киевского военного округа, где на учете состояло около 3 тыс. пленных, турки заработали в общей сложности 10 350 руб., т. е. по 3 с лишним рубля на человека. В Самаре это соотношение оказалось еще ниже — менее 1 руб. на человека (!) [285]. Примерно такая же картина наблюдалась и в Смоленской губ. (см. Таблицу 19).

Что же касается конкретных сфер приложения труда пленных, то здесь, в первую очередь, следует упомянуть акционерные общества различных железных дорог, особенно Московско-Брестской, где с осени 1877 г. османы занимались расчисткой путей, ремонтными и земляными работами, развозкой балласта и т. п., и где они, как кажется, добились наибольших результатов, отработав уже до конца ноября 1877 г. 1 965 человеко-дней. Правда, по мнению администрации дороги, работа пленных «вообще шла неуспешно и для подрядчиков не особенно выгодно, как вследствие холодной погоды и неумелости пленных, так, в особенности при укладке пути, — по затруднительности объяснять им, что именно от них требуется» [286]. Однако справедливость такой оценки вызывает сомнения хотя бы уже потому, что весной 1878 г., несмотря на «не особенную выгоду» и «затруднительность объяснений», правление дороги и ее подрядчики почему-то не отказались от труда пленных и вновь привлекли их к «черным работам» по укладке второго рельсового пути на ряде участков магистрали (в районах городов Кобрин, Смоленск и др.), причем, с высоким жалованием (40–50 коп. в день) [287].

Циркулярное письмо Министра внутренних дел губернаторам от 16 сентября 1877 г. о трудовом использовании пленных. (ГАКО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 2346. Л. 31)