Юрий Селезнев - Куликовская битва в свидетельствах современников и памяти потомков

Мамай попытался разрушить этот союз русских князей, совершив карательные набеги на владения его участников. Жертвами были выбраны княжества наиболее удаленные от владений Дмитрия Ивановича, куда быстро не могли прибыть московские полки на помощь. Удару подвергся Нижний Новгород «и тако всю землю Новагорода Нижнего поплениша». По Никоновской летописи причиной похода было именно участие в войне с Тверью: «Почто естя ходили ратью на великого князя Михаила?» Под тем же предлогом («Почто естя воевали Тверь?») другая изгонная рать Мамая совершила набег на Новосиль, «и тако… землю всю пусту створиша» [501]. Надо полагать, объяснения принадлежат позднейшему летописцу.

Не менее тревожно прошел 1376 г. В записях за этот год в летописях отмечается, что «князь великий Дмитрий Иванович московский ходил ратью за Оку реку, стерегося рати татарския от Мамая» [502].

1377 г. оказался насыщен активными военными действиями. В начале года московские войска во главе с Дмитрием Боброком-Волынским и нижегородско-суздальские рати во главе с Василием и Иваном Дмитриевичами вновь разорили Булгарский улус. Источники описывают поход как инициативу исключительно русских князей. Решающее сражение состоялось 16 марта под стенами Булгара. По наступающим велся огонь из луков, самострелов, а со стен города пушечный огонь («гром пущающе»). Часть войск для устрашения русских воинов была выведена верхом на верблюдах. Но русская рать стремительным ударом по всему фронту обратила противника в бегство. Признав поражение, эмиры Хасан и Мамат-Салтан выплатили контрибуцию около 5000 рублей. В Булгаре были оставлены московский даруга (сборщик дани) и таможенник. Затем войска стали отходить, «много зла створивше поганым, суды их и села и зимовища пожгоша, а людей изсекоша» [503]. На время из-под влияния Мамая был выведен один из ключевых поволжских улусов.

Однако последующие события для Руси были не столь успешны. Летом 1377 г. в левобережье Волги, во владения Мамая, перекочевал «из Синее Орды» Чингисид Араб-шах (Арапша), который «бе… свиреп зело, и ратник велий, и мужествен, и крепок… и победи многих». Для отражения его возможного нападения была выдвинута московско-нижегородско-суздальская армия к р. Пьяне. Однако Араб-шах оказался в правобережье Дона (на Волчьей Воде). Русские князья и воеводы «оплошишася… доспехи своя въскладоша на телеги, а ины в сумы, а щиты и копиа не приготовлены… А где наехаху въ зажитии медъ или пиво и испиваху до пиана без меры и ездятъ пиани» [504]. Ситуацией воспользовался Мамай. Врага к русскому лагерю подвели мордовские князья. Разделившись на пять отрядов, ордынские и мордовские войска внезапным ударом прижали русских к Пьяне. Русская армия была уничтожена, многие утонули в реке [505]. Битва произошла 2 августа 1377 г. Развивая успех, ордынцы начали наступление на Нижний Новгород. Великий князь Дмитрий Константинович, не имея войск для отражения врага, бежал в Суздаль. Население Нижнего Новгорода по Волге на судах уплыло в Городец. 5 августа изгонная рать захватила Нижний Новгород. 7 августа ордынцы вышли из него, пройдя широкой облавой по всему княжеству, «села жгучи и множьство людей посекоша, а жены и дети и дивици в полон бещисла поведоша» [506].

В конце августа в Поволжье «пришед прежереченный Арапша». Он «пограби Засурье и огнем пожже и отъиде с полоном во свояси». Осенью князья Мордовского улуса внезапным набегом разорили окраины Нижегородской земли. Однако князь Борис Городецкий их нагнал и уничтожил часть мордовского арьергарда. Однако теперь за Пьяну русские войска не пошли.

Зимой 1377/78 г. великий князь Дмитрий Константинович организовал новый поход на мордовские владения. Во главе войск стояли его младший брат князь Борис и сын — Семен Дмитриевич. Великий князь Дмитрий Московский прислал на помощь рать во главе с Федором Андреевичем Свибло. Удар русских войск был внезапным. Не встречая достойного сопротивления, они «взяша всю землю Мордовскую, села и погосты их и зимнища пограбиша пожгоша, а самих иссекоша». Пленных «приведоша в Новгород (Нижний. — Авт.) и многими казьнми разними казниша их и на леду волочающе их по Волзе псы травиша» [507].

Еще большей степенью эскалации военных действий между Северо-Восточной Русью и Мамаевой Ордой ознаменовался 1378 г. 24 июля ордынцы неожиданно появились у Нижнего Новгорода и быстро овладели городом, ограбив также его окрестности. Великий князь Дмитрий Константинович предлагал ордынцам контрибуцию, но они отказались от нее. Этот набег преследовал не грабительские, а политические цели.

Тогда же большая рать из Мамаевой Орды была направлена на Московское великое княжество. Дмитрий Иванович и его двоюродный брат Владимир Андреевич выдвинули войска за Оку. К ним присоединился князь Даниил Владимирович Пронский. 11 августа, позволив ордынцам переправиться через р. Вожу, но не давая выстроиться в боевой порядок, русская рать ударом по всему фронту опрокинула противника в воду. В результате панического бегства ордынцы понесли крупные потери.

Повесть «О побоище на Воже» позволяет говорить о значительности ордынской рати, направленной против Москвы. Летописи называют шесть имен ордынских князей: Бегич, Хазибей, Коверга, Корабулук, Костров и Бегичка [508]. Из их числа Бегич пропал без вести, а пять князей было убито.

А. П. Григорьев обратил внимание на то, что в литературе прочно утвердилось мнение о том, что упомянутые в «Повести о битве на Воже» ордынские военачальники погибли. «Татарове же въ томъ часе повергоша копиа своя и побегоша за реку за Вожю, а наши после за ними бьючи ихъ, секучи и колючи и убиваша ихъ множьство, а инии въ реце истопоша. А се имена избытыхь (курсив мой. — Авт.) князей: Хазибии, Коверга, Карабалукъ, Костровъ, Бегичка. По сихъ же приспе вечеръ и заиде солнце и смерчеся светъ и наста нощь и бысть тма и нелзе бяше гнатися на ними за реку» [509]. А. П. Григорьев отмечает, что «старый русский глагол "избыти" означал "остаться, сохраниться, уцелеть, уберечься" [510]. Названные в летописи 5 князей переплыли на правый берег реки и тем спасли себя от неминуемой гибели. Контекст летописного рассказа подтверждает именно такое понимание его текста» [511]. Множество ордынцев погибло в реке, но, по мнению исследователя, текст приводит имена спасшихся князей, за которыми из-за наступившей темноты не была предпринята погоня. Вероятно, в памятнике речь идет именно об «избитых» (погибших) князьях. Имена погибших летописцу могли сообщить пленные, тогда как имена спасшихся вряд ли могли быть известны русскому автору. Кроме того, для древнерусской письменной традиции характерно называть прежде всего убитых предводителей врага, чтобы подчеркнуть значение победы.