Валентин Черный - Куликовская битва. Запечатленная память

Видя в монголо-татарах главных врагов, русичи не забывали и других, более древних своих обидчиков: половцев и печенегов. В некоторых случаях Калка отождествляется с рекой грусти — Каялой [220] См.: Задонщина // Сказания и повести о Куликовской битве. С. 7. , на которой печально завершился в 1185 г. поход князя Новгород-Северского Игоря против половцев. Не только определенное сходство в названии рек, некоторых имен (например, Кончак и Котян), исторической ситуации, но и прямые литературные заимствования из «Слова о полку Игореве», включенные в «Задонщину» и «Сказание о Мамаевом побоище», дали повод к упоминанию половцев. Иногда «Полоцкая рать» заменяет в литературных произведениях Калкскую битву. Зачастую вполне сознательно рядом с татарами называются половцы, сошедшие с политической арены после 1223 г. и не встречающиеся на страницах древнерусских летописей после 1236 г. И только спустя полтора столетия в повествованиях о Куликовской битве вновь говорится о земле Половецкой. Почти в каждом литературном произведении Древней Руси, посвященном Куликовской битве, татары действуют бок о бок с половцами, которые порой подменяются печенегами [221] См.: Дмитриева Р. П. Взаимоотношение списков «Задонщины» и текст «Слова о полку Игореве» // «Слово о полку Игореве» и памятники Куликовского цикла. С. 199–263; Дмитриев Л. А. Вставки из «Задонщины» в «Сказании о Мамаевом побоище» как показатели истории текста этих произведений // Там же. С. 385–439. , ушедшими в небытие еще в 1036 г., когда киевский князь Ярослав Святославович наголову разбил их под Киевом.

Предстоящая битва с Мамаем должна была увенчать огромный период, развеять вековую печаль Руси и, с точки зрения современников, отомстить всем врагам за принесенное горе и утраты на протяжении всей русской истории.

Слишком многое зависело от результатов битвы и для Мамая. Не желая терять богатейший источник доходов, каким была Русь со времен Батыя, Мамай сам стоял во главе огромного войска. Впервые после Батыя поход возглавлял практический правитель Орды. В силу того что Мамай не принадлежал по крови к ханскому роду, он не носил официального титула хана, хотя всячески стремился к этому и даже чеканил монету с несуществовавшим у него титулом: «Мамай — царь правосудный» [222] См.: Сафаргалиев М. Г. Распад Золотой Орды. С. 116. . Как отмечают списки «Сказания о Мамаевом побоище», Мамаю удалось собрать под своими знаменами около девяти орд [223] См.: Задонщина // «Слово о полку Игореве» и памятники Куликовского цикла. С. 540. По подсчетам Р. Г. Скрынникова, силы Мамая едва ли превышали 80–90 тыс. человек. См.: Скрынников Р. Г. Куликовская битва. Проблемы изучения // Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины. М., 1983. С. 53. . Учитывая, что основной единицей монголо-татарского войска была «тьма», насчитывающая десять тысяч человек, несложно догадаться, что под «ордами» подразумеваются именно «тьмы». Таким образом, без наемников из других народов, рать Мамая должна была насчитывать девяносто тысяч человек, а вместе с ними, пожалуй, и все сто тысяч.

Примерно столько же воинства, а может быть, несколько меньше, было у хана Батыя во времена его походов на Русь.

Только победа устраивала Мамая — так можно расценить строки «Сказания…» о том, что Мамай запретил своим подданным весной пахать землю и сеять хлеб. «Будьте готовы на русские хлебы» [224] ПСРЛ. Т. 15. С. 440. , — приказал ордынский правитель. Запрет сеять хлеб мог быть объявлен в исходе февраля, когда, по свидетельству венецианского дипломата и купца Иософато Барбаро, побывавшего в 1436 г. на территории ханских владений, «около февральского новолуния устраивается клич по всей орде, чтобы каждый желающий сеять, приготовил себе все необходимое, потому что в мартовское новолуние будет происходить сев в такому-то месте, и что в такой-то день такого-то новолуния все отправляются в путь» [225] Барбаро и Контарини о России / Вступ. ст., подготов. текста, перевод и коммент. Е. Ч. Скржинской. Л., 1971. С. 150. . Вероятно, весной же 1380 г. стало известно на Руси о приготовлениях Мамая к походу, после чего все действия татар внимательно контролировались.

Сторожи великого князя подтвердили сведения о желании Мамая отведать «русского урожая»: «… не спешит царь, ждет осени…» [226] См.: Сказание о Мамаевом побоище. Основная редакция // Сказания и повести о Куликовской битве. С. 30. . Напротив, русские не ждали. Со всех концов Руси собирались в Москву ратники, княжеские дружины и ополченцы. Здесь были белозерцы и костромичи, ярославцы и брянцы, смоляне и стародубцы, каширцы и многие другие. «От начала миру не бывала такова сила руских князей и воевод местных», — отметил летописец [227] См.: Пространная летописная повесть // Сказания и повести о Куликовской битве. С. 17. . Даже значительная по тем временам территория Москвы, по свидетельству одного из списков «Сказания…», не могла вместить всего воинства: «… не токмо что во дворах, но и дале, около Москвы не вместитися силы» [228] См.: Сказание о Мамаевом побоище (Михайловский список Основной редакции) // Русские повести XV–XVI веков. М.; Л., 1958. С. 21. .

Огромная рать, хотя и несколько уступала, как выяснилось позже, по численности войску Мамая (по одной из версий, Москва могла собрать до 70 тысяч воинов) [229] См.: Бескровный Л. Г. Куликовская битва. С. 226; Скрынников Р. Г. Куликовская битва. Проблемы изучения // Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины. С. 54. , вселяла уверенность в успешном завершении войны. Прощаясь с женами, утешали их воины: «Жено, аще Бог по нас, то кто на ны!» [230] Сказание о Мамаевом побоище. Основная редакция // Сказания и повести о Куликовской битве. С. 33. — говорил Евдокии великий князь. Поднявшись в златоверхий терем, обращенный своим главным фасадом в сторону Москвы-реки, наблюдала она за удаляющимся войском. «И подвигошася князь великий Дмитрий Иванович по велицей шыроце дорозе, а по нем грядуть русские сынове успешно, — писал древнерусский писатель, — яко медвяные чяши пити и сьтблиа виннаго ясти…» Но не медовые чаши пить и стебли винные есть шли они, а «себе чьсти добыта и славнаго имени…» [231] Там же. С. 33–34. .