Валентин Черный - Куликовская битва. Запечатленная память

На лицевой стороне иконы Богоматерь представлена в иконографическом типе «Умиление» — нежном взаимном влечении матери и младенца. Тема материнства зачастую приобретала общественное звучание. Матери уподоблялась сама Русь, потерявшая своих сыновей после Батыева нашествия. В «Задонщине» Русь сравнивалась уже с милым младенцем: «Нам земля подобна есть Руская милому младенцу у матери, его же мати тешить, а рать лозою казнит, а добрая дела милують его» [636] Тексты «Задонщины» // «Слово о полку Игореве» и памятники Куликовского цикла. С. 545. . Под добрыми делами здесь понимается правая битва на поле Куликовом, за что «Бог помиловал князей русских, великого князя Дмитрия Ивановича и брата его, князя Владимира Андреевича…». В конечном счете, под младенцем — Русью — угадываются конкретные образы «помилованных» московских князей.

Насыщенная, близкая к однородной желто-коричневая тональность палитры «Донской Богоматери» с вкраплениями золотых, красных и вишневых оттенков определяет благородство и богатство ее цветового решения. Заметно оживляют сдержанную колористическую гамму произведения густые синие пятна, обозначающие рукав платья и чепец Богоматери, полосу на хитоне Христа и свиток в его руке. Очень мягко, с большим добавлением румян, написаны лики персонажей. И только сдержанная тональность и высветления около глаз Богоматери и младенца в виде белых параллельных штрихов лишь отдаленно напоминают о живописной манере Феофана Грека, знакомой по росписи Спаса-на-Ильине в Новгороде. Впрочем, греческим можно признать тип смуглого лика с характерными чертами — выпуклыми глазами и несколько удлиненным с горбинкой носом. На челе Донской Богоматери уже нет традиционной для XII — первой половины XIV в. печати безысходной грусти. Более того, в выражении глаз и несколько смещенных в сторону губах можно увидеть подобие задумчивой улыбки. Отсутствие внутреннего напряжения персонажей и мягкая моделировка формы в этом произведении объясняется, пожалуй, не только самой темой умиления и ее влиянием на трактовку образа Богоматери, с которой ассоциировалась в этот период сама Русь, но и то, что автором данного изображения был, вероятнее всего, не Феофан Грек, а русский мастер [637] См.: Лифшиц Л. И. Икона «Донской Богоматери» // Древнерусское искусство: Художественная культура Москвы и прилегающих к ней княжеств ХIV — ХVI вв. М., 1970. С. 93–94. .

Гораздо ближе по духу к фрескам Феофана изображение на оборотной стороне иконы с сюжетом «Успение Богоматери». Несмотря на ее мрачную тональность, образ этот выглядит исключительно ярким. Используя контрасты светлых и темных красок, строгую симметрию композиции, энергичные белильные высветления, художник придает изображаемому событию крайнюю напряженность. Это — временная грань и граница между жизнью и смертью. Чтобы запечатлеть момент перехода Марии в небожители, композиция упрощается — в ней отсутствуют второстепенные действующие лица и эпизоды последующего развития сюжета (вознесение ангелами души Богоматери на небеса, сопровождавшие их на облаках апостолы и т. п.). Тема данной иконы вызывает ассоциации с территориальной границей, ведь река Ока воспринималась «защитным поясом Богоматери». Такое значение Оке придавал храм Успения Богоматери в Коломне. Ведь Успенские храмы на Руси обладали глубоко осознанной защитной функцией [638] См.: Лихачев Д. С. Градозащитная семантика Успенских храмов на Руси. С. 18–19. , которой периодически стремились воспользоваться. В день праздника Успения Богоматери русские воины старались выступить против своих врагов и тем самым заручиться «поддержкой» Богоматери. Так было и в 1380 г., и в 1480-м, и в другие годы. Поэтому в крайней напряженности Донского Успения москвичи XIV столетия могли видеть вполне реально ощутимую границу между своей страной и чужой — враждебной, между миром и войной, между жизнью и смертью.

Благодаря своему заметному положению в отечественной истории и высокому художественному качеству икона «Донская Богоматерь» стала одной из самых почитаемых в средневековой Руси. По ее образцу были написаны десятки, а может быть, и сотни копий, некоторые сохранились до нашего времени. Сама же «Донская…» приобрела статус «чудотворной», в течение многих десятилетий вдохновляла воинов на подвиги. Далеко не вся информация такого рода сохранилась в анналах, но даже отдельные примеры способны показать отношение к этой иконе как к памятнику, овеянному славой Куликовской победы.

Отправляясь военным походом на Казань в 1552 г., царь Иван Грозный посещает Успенский собор в Коломне и «припадает ко образу Пречистыа, иже на Дону была с преславным великим князем Димитрием Ивановичем» [639] ПСРЛ. Т.13. С.191. . После казанского похода «Донская Богоматерь», вероятно, вместе с иконостасом Коломенского Успенского собора, была перенесена в Благовещенский собор Московского Кремля на место икон сгоревшего в 1547 г. иконостаса Феофана Грека, Прохора с Городца и Андрея Рублева [640] См.: Щенникова Л. А. К вопросу о происхождении древнего иконостаса Благовещенского собора Московского Кремля // Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины. С. 193. . Отсюда «Донскую Богоматерь», которая «преже того стояла в соборном храме Успения Пречистые на Коломне», Иван Грозный брал в 1563 г. в Прибалтику на Ливонскую войну [641] ПСРЛ. Т. 13. С. 347. .

«Чудотворные» свойства иконы использует в 1591 г. и Борис Годунов. Во время нападения крымского хана Казы-Гирея в одном из передвижных укреплений — гуляй-поля — в районе Калужских ворот земляного города находилась икона Донской Богоматери. Состоявшийся здесь бой не принес успеха татарам. Когда наутро после битвы Казы-Гирей вынужден был отступить, осажденными была объявлена победа, равная Куликовской. Объясняя победу над Казы-Гиреем «помощью» знаменитой иконы, Борис Годунов основывает на месте гуляй-поля Донской монастырь, а сам, как организатор обороны, удостаивается от царя Федора Ивановича золотого сосуда, по преданию захваченного русскими на Куликовом поле и имевшего очень характерное название — «Мамай» [642] См.: Алепкова Ю. И., Мехова Т. И. Донской монастырь. М., 1970. С. 6. . Вскоре после основания Донского монастыря к нему было приписано село Монастырщина, находившееся в непосредственной близости от Куликова поля [643] См.: Луцкий Е. А. Куликово поле // Ученые записки Московского городского педагогического университета. М., 1941. Т. 2. Вып. 1. С. 173. .

Помимо самой известной иконы Донской Богоматери, были и другие произведения, непосредственно отразившие Куликовскую победу. В этот период большую популярность приобретают изображения Дмитрия Солунского — святого патрона великого князя Дмитрия Ивановича. В народной исторической традиции личность реального победителя ордынцев нередко подменяется Дмитрием Солунским. Его имя соседствует в духовных стихах с именем Мамая. В начале XIX в. в Спасском монастыре города Коломна хранилась икона Дмитрия Солунского, на которой конный святой воин поражает копьем врага. На поверженном — шапка монгольского образца с высоким загнутым верхом и косыми отворотами. Похоже, под царем Колояном, которого победил солунский воин, подразумевался татарский воитель Мамай. Эти предположения подтверждаются иконой, обнаруженной в Тверской губернии и опубликованной в начале нашего столетия. Сходный сюжет сопровождается подписями: «Святой великомученик Димитрий Солунский», «Святый Димитрий победи царя Мамая и всю силу его вражию» [644] См.: Соколов Б. Св. Дмитрий Солунский и Мамай в духовном стихе и на иконе // Этнографическое обозрение. 1909. М., 1910. № 2–3. С. 184–185. .