Валентин Черный - Куликовская битва. Запечатленная память

Это описание созвучно литературному из «Повести о нашествии Тохтамыша»: «… не устрашаемся нахожениа поганых татар…, еже суть стены камены и врата железна…» [664] Повесть о нашествии Тохтамыша // Памятники литературы Древней Руси. XIV — середины XV века. С. 196. . Похоже, что образ белокаменного града навеян в былине московской крепостью Дмитрия Донского, которая была в эпоху Куликовской битвы олицетворением прочности.

Богатыри не остаются в городе и не занимаются его укреплением. Их место — в «чистом поле», где «гуляют» они в ожидании врага. Здесь в решающей битве богатыри одерживают полную победу. Но путь к победе в разных былинах имеет свои особенности.

Неожиданным финалом удивляет былина «Камское побоище», иногда называемая «Мамаево (или Маево) побоище». Впрочем, исследователи русского фольклора склонны видеть в песне под этим названием не отдельное произведение, а только новое окончание былин об отражении татар. В «Камском побоище» богатыри, уже одержавшие победу над татарами, начинают бахвалиться своей силой, из-за чего изрубленные враги оживают и множатся. Победить мертвых оказывается не под силу русскому богатырству. Богатыри терпят поражение, гибнут, окаменевают [665] См.: Пропп В. Я. Русский героический эпос. С. 303. . В одной из версий Илья Муромец, не видя другой возможности защищаться от мертвецов, обращается с молитвой к Богу. Только тогда попадала «сила поганая», а богатыри, вместо того чтобы возвращаться в город, расходятся по монастырям. «С того времени будто же все богатыри повывелись…» — эта точка зрения, отразившаяся в некоторых вариантах «Камского побоища», а также ряда былин, имеющих другое название («Илья и Калин», «Илья, Самсон и Калин», «Илья, Ермак и Калин», «Василий Игнатьевич и Батыга»), но аналогичное содержание, была распространена довольно широко [666] Там же. .

Уже в самом названии былины можно увидеть намек на Калкскую битву. На позднее происхождение сюжета указывает и определяющая роль в исходе битвы христианского Бога. Как влияние новых исторических условий расценивается отношение к «гордыне» человека, пусть даже богатыря. Вспомним о том, как «наказывались» гордыня и бахвальство на Руси во второй половине XIV — первой половине XV в. Терпят поражение в битве при Скорнишове рязанцы, собиравшиеся вязать москвичей веревками, а не победить силой оружия. Мамай (по «Сказанию о Мамаевом побоище») хвалится покорить Москву, но выполнить обещанное не в состоянии. Также несостоятельной подается летописцем похвальба Саид-Ахмеда, угрожавшего русским землям в середине XV в.

Показателен и тезис об уходе богатырей в монастыри. Он носит отнюдь не традиционный былинный характер, как и прочие объяснения конца богатырства. Ведь именно богатыри-победители являются главными героями былин. Так, вместе с угасанием былин терял свою привлекательность образ богатыря, наделенного сверхчеловеческими возможностями. Сила нового героя не физическая, а духовная. Возможно, эту мысль и хотели отметить сочинители поздней былинной версии, отправляя богатырей в монастыри. Версию о гибели богатырей как достоверный факт принимали в эпоху Куликовской битвы: ее включили в первой половине XV в. в Ростовскую летопись, а затем и в общерусские летописи и приурочили к Калкской битве 1223 г. [667] См.: Шахматов А. А. Обозрение русских летописных сводов ХIV — ХVI вв. М.; Л., 1938. С. 317; Лурье Я. С . Общерусские летописи XIV–XV вв. Л., 1976. С. 98.

Гораздо сложнее увидеть в былинах следы Батыева разорения — тема полного поражения чужда самому былинному жанру. Правда, былина о Добрыне и Василии Казимировиче рассказывает о зависимости Руси от татарского предводителя (царя, короля) Батыя (или Батея, Батыря, Бутеяна, Абатуя и т. д.). Речь в ней идет об уплате дани Батыю за двенадцать лет. И хотя о реальных размерах дани судить по повествованию невозможно, поскольку называемые здесь числа носят символический характер, разных мнений быть не может — сумма невероятно велика: «сорок тысяч чиста серебра», «сорок тысяч красна золота», «сорок тысяч скатна жемчуга», «сорок сороков черных соболей»… [668] См.: Пропп В. Я. Русский героический эпос. С. 355–356. Но не потеря больших богатств волнует героев этой былины — они должны доставить дань Батыю:

Об опасностях, сопряженных с поездками в Орду русских князей и киличеев, прекрасно известно из исторических источников. Их там унижали, грабили, убивали. Только за первые сто лет ига летописец отмечает гибель шести князей в ханской ставке. В былине же все кончается благополучно: Добрыня успешно проходит все испытания и богатыри добиваются от царя Батея Батеевича «дани-пошлины» вперед за двенадцать лет [670] Григорьев А. Д. Архангельские былины и исторические песни, собранные в 1899–1901 гг. СПб., 1910.Т. 3. С. 54. .

Сюжетная канва былины о Василии Казимировиче и Добрыне имеет сходство с преданием о посольстве Захария Тютчева, включенном в литературное произведение о Куликовской битве — «Сказание о Мамаевом побоище». Желая предотвратить вторжение Мамая на Русь, Дмитрий Иванович посылает в Орду своего посла Захария Тютчева с дарами. На первых порах Захарий выполняет унизительное требование Мамая поцеловать ему ногу, но когда ордынский правитель идет еще дальше и пытается унизить великого князя, которого после разорения Руси обещает заставить «пасти стада верблюжьи», он ему резко возражает: «Бог елико хощет, то и сотворит, а не яко же ты хощеши». Сдержав гнев, Мамай предлагает Захарию перейти к нему на службу. Русский посол делает вид, что соглашается, но выждав время, помогает русским захватить сопровождавший его татарский отряд. С одним из плененных «худых татар» Захарий Тютчев отправляет Мамаю свой истинный ответ: «А служити аз, царю, рад есми тебе своим мечем над твоею главою!» [671] Сказание о Мамаевом побоище. Распространенная редакция // Сказания и повести о Куликовской битве. С. 78–81. .

В основе предания о посольстве к Мамаю лежит, по-видимому, событие, имевшее место в действительности. Ведь сам Захарий Тютчев — историческая личность, один из основателей рода известного поэта и дипломата XIX столетия Федора Ивановича Тютчева [672] См.: Бегунов Ю. Г. Об исторической основе «Сказания о Мамаевом побоище». С. 505. .

Некоторые отзвуки взаимоотношений с ордынцами в годы ига хранит былина «Василий Игнатьевич и Батыга». Подошедший к Киеву царь Батыга (или Батый) грозится «побить-разорить» город, если князь Владимир не выставит против него своего поединщика. Но как раз в данный момент богатырей в Киеве не оказывается, «один молодой Васильюшко упеянсливой со похмельица лежит во цареви кабаки». Этот, можно сказать, «бывший богатырь», уже успел пропить свое богатырское снаряжение, коня и одежду. Поднявшись на городскую башню, Василий каленой стрелой «убил под шатром ровно три головы»: сына Батыгина, его же любимого зятя и «хитраго дьяка зловыдумчива». Царь требует выдать обидчика. Князь Владимир уговаривает Василия поехать к Батыге «прощаться». Притворившись изменником, богатырь предлагает Батыге свою помощь во взятии Киева-града: «Уж я знаю, где ворота худо заперты, худо заперты ворота, не заложены». Вновь переродившийся из пьяницы в богатыря Василий Игнатьевич сам расправляется с татарским войском. После этого Батый дает зарок: