Александр Борисов - Три века российской полиции

Кроме сего прошу:

1) немедленно сообщать мне о появлении в городе неизвестных подозрительных лиц, как останавливающихся в гостиницах, так равно и в частных домах, выясняя по возможности фамилии этих лиц и откуда они прибыли;

2) подтвердить всем домовладельцам, что за сокрытие в домах лиц, кои приехали в город, не имея разрешения на пребывание в районе военных действий, они будут отвечать, согласно обязательного постановления командующего армией от 25 минувшего октября, штрафованием до 3 000 руб. с заменой, в случае несостоятельности, заключением в тюрьме до 3-х месяцев; 3) не допускать скопления евреев, особенно на перекрестках улиц; 4) всех замеченных лиц, кои будут пытаться расспрашивать солдат проходящих воинских частей, какая это часть и куда направляется, задерживать и препровождать мне;

5) всех сутенеров и тайных продавцов водки, кои будут замечены в частных подозрительных сношениях с нижними воинскими чинами, задерживать и препровождать мне;

6) воспретить продавцам газет появляться в залах ресторанов и кофеен, посещаемых преимущественно г.г. офицерами, и торчать там по несколько минут, прислушиваясь к разговорам; и

7) всех лиц, сколько-нибудь внушающих подозрение в занятии шпионством, тотчас же задерживать и препроводить мне.

Подлинное подписал

штаб-ротмистр Прохоров.

( Чиснiков В. Указ. соч. — С. 845–846. )

Мефодьевское братство», в которое входили Н. И. Костомаров, Т. Г. Шевченко и др. В среду петрашевцев проник П. Д. Антонелли [310]. В окружении Н. Г. Чернышевского (1852 г.) провокатором был Всеволод Костомаров. Каракозовцев в 1866 г. предали О. М. Мотков и Д. Л. Иванов. В деле «193-х» не последнюю роль сыграли провокаторы Горинович, Низовкин, Рабинович. В рядах санкт-петербургского «Северного рабочего союза» был провокатор Н. В. Рейнштейн (убит 26 февраля 1879 г.). В 1880 г. организация народовольцев была разгромлена при посредстве И. Ф. Окладского и В. В. Дриго. Предательские показания дал казненный по делу 1 марта 1881 г. (покушение на Александра II, окончившееся трагически) Рысаков. В 1883 г. жандармский офицер Судейкин по доносу предателя арестовал Веру Фигнер, членов военной организации «Народной воли». В 1885 г. А. Остроумов доложил полиции о таганской типографии «Народной воли», с его же помощью был обнаружен склад бомб. В 1886 г. начал свою карьеру провокатора в Москве С. В. Зубатов. По делу 1 марта 1887 г. (подготовка покушения на Александра III) в качестве свидетелей проходили провокаторы Капер, Горкун и Волохов [311].

В последние годы XIX столетия и начале следующего практика вербовки провокаторов не только не ослабла, а, напротив, еще больше усилилась. Одним из руководителей партии эсеров был Евно Азеф, многолетний агент охранки. В составе социал-демократической фракции III Го сударственной думы был провокатор В. Е. Шурканов, членом ЦК большевистской партии и одновременно председателем социал-демократической фракции в IV Государственной думе являлся Р. В. Малиновский (кличка «Портной») — один из самых высокооплачиваемых агентов охранки. Значительный фактический материал, характеризующий провокаторскую деятельность Малиновского, содержится в «Стенографических отчетах допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства». Сведения, проливающие свет на агентурную работу «Портного», есть в показаниях товарища министра внутренних дел В. Ф. Джунковского, директора Департамента полиции С. П. Белецкого, вице-директора С. Е. Виссарионова.

Свою провокаторскую деятельность Роман Малиновский начал во время отбывания воинской повинности в Измайловском гвардейском полку. К тому времени он уже имел четыре судимости за тяжкие преступления (три из них — за кражи со взломом). До 1912 г. Малиновский передал в охранку 57 агентурных записок о деятельности московской социал-демократической организации. Именно это послужило основанием для С. Е. Виссарионова охарактеризовать Малиновского как «весьма ценного сотрудника по осведомленности в партийных делах» [312]. В целях маскировки деятельности своего агента в 1910–1911 гг. охранка трижды подвергала Малиновского аресту, но каждый раз освобождала без каких-либо последствий. Более того, с помощью охранки Малиновский был избран депутатом IV Государственной думы. Заслуги столь ценного агента щедро оплачивались: Малиновский получал 700 рублей (жалованье губернатора составляло 500 рублей).

Провокаторская деятельность Р. Малиновского была прекращена самой полицией. В 1913 г. заместитель министра внутренних дел В. Ф. Джунковский посчитал, что иметь агента, который входит в Центральный комитет партии большевиков и к тому же еще является депутатом Государственной думы, очень опасно для власти. Джунковский справедливо полагал, что в случае разоблачения агента разразится политический скандал, гораздо больший, чем при разоблачении Е. Азефа.

Е. Ф. Азеф

Малиновскому было приказано сложить депутатские полномочия и уехать за границу. Вопрос о его членстве в партии оставался открытым — на усмотрение самого «Портного». Малиновский получил большое «выходное пособие» в размере шести тысяч рублей и уверение в том, что все документы о его сотрудничестве с полицией уже уничтожены. В мае 1914 г. бывший агент уехал в Варшаву. В начале Первой мировой войны он был мобилизован в русскую армию, затем попал в немецкий плен, в котором находился вплоть до 1918 г. После подписания мирного договора с Германией он вернулся в Россию, надеясь, что новая власть зачтет его былые заслуги перед большевистской партией. Но он не знал главного: что документы о его сотрудничестве с полицией не только сохранились, но и попали в руки соответствующих органов. Малиновский был приговорен к расстрелу.

Надо сказать, что Р. Малиновский был не единственным агентом охранки, засланным в ряды большевистской партии. На заграничном совещании большевиков в Поронино (под Краковом), созванном В. И. Лениным в сентябре 1913 г., присутствовал член большевистской партии, а по совместительству агент охранного отделения А. И. Лобов (кличка «Мек»), который за свою «плодотворную деятельность» был щедро вознагражден из фонда Департамента полиции.

Группа жандармов в штабе корпуса за работой

В охранных отделениях была налажена продуманная система работы с секретными сотрудниками. В ходу были только клички (например, А. С. Романов — «Пелагея», А. Серебрякова — «Мама», А. К. Маракушев — «Босяк»). Каждый сотрудник контактировал с определенным офицером, и только этот офицер знал настоящую фамилию агента (кроме, естественно, начальника охранного отделения). Секретные сведения сообщались агентом тому офицеру, к которому он был прикреплен.