Александр Борисов - Три века российской полиции

Хотя, как видим, при Павле в организации полиции усиливалось военное начало, но именно он впервые на законодательном уровне закрепил принципиально важное положение: «Полиция есть часть гражданская». В этой связи логичным было решение об изменении подсудности дел о преступлениях, совершенных служащими полиции: 1 августа 1800 г. был издан указ «О суждении полицейских чиновников, в случае преступления, гражданскому правительству» [64].

При Павле I наметились признаки отказа от военизации полиции и в организационном отношении. В ноябре 1800 г. Сенат получил именной указ, согласно которому городская полиция Петербурга передавалась в подчинение гражданскому губернатору [65]. Важно отметить, что это решение объяснялось стремлением ликвидировать существовавшую разрозненность городской и сельской полиции, сложившуюся в ходе реформ Екатерины II: «для успешнейшего сношения [городской полиции] с земской».

Для иллюстрации произошедших в конце XVIII в. изменений в системе полицейских органов обратимся к примеру Москвы. Как уже было сказано, Павел ликвидировал управы благочиния, поэтому принятый в 1799 г. Устав Москвы не предусматривал такого органа. Для городской полиции был разработан особый штат. Москва делилась на два района (отделения), в каждый из которых назначался полицеймейстер; при военном губернаторе учреждались адъютанты от полиции, два секретаря и переводчик; были созданы городовые частные суды и полицейская экспедиция для ревизии судов; вводились должности секретаря и переводчика при обер-полицеймейстере; при полицеймейстерах состояли по два писаря; частные приставы стали именоваться инспекторами, квартальные надзиратели — унтер-инспекторами; в кварталах вместо одного квартального поручика вводилось по два квартальных комиссара. В каждой части города имелись воинские команды, состоявшие из одного офицера, двух вахмистров и унтер-офицера, 24 драгунов, 24 пеших солдат и одного барабанщика (всего 1060 человек); все, кроме офицера, набирались из неспособных к строевой службе.

При обер-полицеймейстере была учреждена пожарная экспедиция, состоявшая из одного брандмайора, 20 брандмейстеров и 61 мастерового; в распоряжении пожарных было 60 лошадей.

«Для осмотра по частям города больных и пользования чинов, служивших по полиции и городовому управлению, назначены штаб-лекарь, майор, под-лекари и лекарские ученики, всех 26 человек».

Пожаротушение оставалось повинностью жителей. Согласно введенным в конце XVIII в. нормативам, «с 28 покоев требовалось по одному человеку, что составляло на каждую часть города по 75 человек». Зажигание и гашение фонарей в вечерние и утренние часы производилось вольнонаемными.

На жителей возлагалось обеспечение порядка в городе и после захода солнца: «Ночные сторожа назначены от обывателей <���…> распределены были с домов по числу покоев, к каждой будке по четыре, после по три человека. Будок было 352».

Вышеизложенное позволяет сделать вывод о том, что к концу XVIII столетия организации полиции были присущи внутренние противоречия. На деле она состояла из не связанных между собой элементов, формировавшихся на разных принципах. Сельскую полицию олицетворяли выборный земский суд, десятские и сотские. В городах существовала полицейская повинность населения в лице тех же десятских, пятидесятских и сотских. Часть штата городской полиции назначалась сверху, от имени государя, собственно же полицейские функции выполняли воинские формирования, прикомандированные к полиции на определенный отрезок времени (на год, на полгода или на квартал).

Политика просвещенного абсолютизма заставляла власть имущих искать более тонкие, «либеральные» методы управления в условиях дальнейшего усиления социальных противоречий. Этим, в частности, объясняется ликвидация Канцелярии тайных розыскных дел. В манифесте Петра III от 21 февраля 1762 г. отмечалось, что подобные органы, «сколько разных имен им ни было», создавались Петром I потому, что в те времена господствовали «не исправленные еще в народе нравы». Далее говорилось, что времена эти прошли, и посему Канцелярия больше не нужна. Указом от 19 (30) октября 1762 г. новая правительница России, Екатерина II, запретила употреблять выражение «слово и дело»; для тех, кто станет им пользоваться, устанавливалось наказание: «…а если кто отныне оное употребит в пьянстве или в драке, или избегая побоев и наказания, таковых тотчас наказывать так, как от полиции наказываются озорники и бесчинники».

Однако при просвещенном абсолютизме, при всем стремлении правящих кругов преобразовать жизнь на «разумных началах», государство не могло обойтись без налаженного аппарата борьбы с политическими противниками. В ходе реформы Сената (1763 г.) политический сыск был возложен на Тайную экспедицию. О преемственности этого органа с Канцелярией тайных розыскных дел, упраздненной Петром III, не в последнюю очередь свидетельствует тот факт, что штат Экспедиции был укомплектован сотрудниками этой Канцелярии, включая печально известного С. И. Шешковского, которого Екатерина II характеризовала как человека, имеющего «особливый дар производить следственные действия». (А. С. Пушкин назвал его «домашним палачом кроткой Екатерины».)

Деятельность Тайной экспедиции курировал генерал-прокурор Сената, роль которого возросла, как никогда ранее. Генерал-прокурор мог вмешиваться в дела любых органов, оставаясь в то же время совершенно независимым, так как подчинялся лично (и только) императрице. На должность генерал-прокурора Екатерина II прозорливо назначала лиц, обязанных ей своей карьерой и являвшихся надежными проводниками ее политики (таким, к примеру, был князь А. А. Вяземский).

Передача Тайной экспедиции в ведение генерал-прокурора обеспечивала органам политического сыска не только максимальную централизацию и независимость от других органов, но и сохранение наиболее полной секретности. Вся деятельность Экспедиции проходила под непосредственным контролем императрицы, и она же утверждала наиболее важные приговоры.

Активность Тайной экспедиции особенно возросла после Крестьянской войны 1773–1775 гг. и Французской революции 1789–1794 гг., заставившей российское правительство отказаться от политики просвещенного абсолютизма. В 1775 г. Тайная экспедиция проводила следствие по делу Емельяна Пугачева, в 1790 г. — по делу А. Н. Радищева, а в 1792 г. — по делу Н. И. Новикова (Пугачев был казнен, Радищев сослан в Сибирь, а Новиков заключен в Шлиссельбургскую крепость). Тогда же через жернова Экспедиции прошел мелкий чиновник Г. Попов, разославший Сенату, Синоду и императрице письма с требованием освободить крестьян. В 1793 г. Тайная экспедиция Сената приговорила к бессрочному одиночному заточению Ф. В. Кречетова, автора критических сочинений в адрес Екатерины II (в 1801 г. он был освобожден Павлом I).