Александр Борисов - Три века российской полиции

(Полное собрание законов Российской империи. — Собр. 1. — Т. 6. — № 3494.)

В помощь полиции прикомандировывались не только военные. В 1723 г. Петр I распорядился набрать в полицию 85 «фурманщиков» [67], однако, из кого набирать этих людей, указ не определял. Несмотря на неоднократные публикации Полицеймейстерской канцелярии о свободном найме, на эту работу желающих не нашлось. Тогда в «фурманщики» были определены «из гулящих людей и из освобожденных с каторги <���…> оные едва не все из штрафованных за побеги и кражи, да и ныне состоят в непрестанных непотребностях и пьянствах, чего ради в содержании тех фонарей и работах всегдашняя бывает остановка, и фонарям от несмотрения их многая трата», и это несмотря на то, что для содержания фонарей был введен особый сбор.

Офицер и сержант, 1703–1720 гг.

Обращаясь к Сенату, Девиер снова предложил передать в полицию вместо 85 «каторжных» такое же число рекрутов — для выполнения обязанностей «фурманщиков». Но понимания он не нашел. Указ от 26 октября 1726 г. гласил: «Высокий Сенат приказали в означенные фурманщики 85 человек Главной полицеймейстерской канцелярии определить из каторжных невольников, которые сосланы за штрафные и доимочные деньги и за другие малые вины на урочные годы, а чтобы оные не разбежались и какова б дурна впредь не учинили, друг по друге перепоручить их круговою порукою». Спустя еще месяц — 14 ноября — число даже таких «помощников» было понижено до 75, и только через семь лет, в сентябре 1733 г., квоту повысили до ста человек.

Привлечение к различным работам осужденных преступников было довольно распространенным явлением. Но одно дело, когда «колодники» служили, скажем, при Адмиралтейской коллегии (какое-то время при ней и состоял Каторжный двор), и совсем другое, когда они поступали в распоряжение Полицеймейстерской канцелярии.

Последняя с завидным упорством извещала Сенат об эксцессах с «колодниками» и просила обеспечить ее более подходящими помощниками. И власти иногда реагировали на эти просьбы. Летом 1746 г. был издан указ, гласивший: «В по рученных Главной поли цеймейстерской канцелярии делах исправляться наличными служительми; а колодников содержать в имеющемся на Васильевском острову остроге». Еще через десять лет, 12 апреля 1756 г., рассмотрев сообщение о том, что «колодники» для полицейских и городских работ «не годны», «они и милостыни просят, и воруют, и разбивают» (то есть грабят. — Авт .), Сенат повелел на такие работы брать вольнонаемных людей.

Рядовой полиции и ночной сторож, 1700–1725 гг.

Однако не все указы исполняются — вероятно, желающих проявить себя на этом поприще снова не нашлось, и — парадокс! — преступников продолжали использовать как подспорье полиции. Указом 1756 г. для сбора и вывоза падали полиции было велено «употреблять каторжных с пристойным за оными караулом». Правда, запрещалось использовать приговоренных к вечной каторге, а только «в урочные годы», то есть осужденных на срок.

В апреле 1770 г. был высочайше утвержден доклад генерал-полицеймейстера Чичерина о нехватке людей для обслуживания уличных фонарей, число которых из года в год увеличивалось. Необходимые сто человек были взяты из рекрутов, оставшихся «за укомплектованием армии». Пополнять полицию за счет «лишних» рекрутов предписывалось и впредь.

Через год с небольшим, на основании именного указа от 20 августа 1771 г., были укреплены силы московской полиции: для охраны порядка и борьбы с преступностью сформировали полицейский батальон из «праздношатающихся вольных людей».

Затыкание дыр за счет «праздношатающихся», может, и давало хоть какой-то эффект с точки зрения интересов полиции, но входило в противоречие с системой отношений собственности, присущей феодальному государству. Ярким тому подтверждением является сенатский указ от 2 июля 1772 г. В нем говорилось, что Московская полицеймейстерская канцелярия вошла с ходатайством разрешить ей пополнить некомплект полицейских служителей за счет «праздношатающихся». Штаты предусматривали 180 «фурманщиков» и 72 трубочиста, однако по «причине бывшей в Москве заразительной язвы многое число померло, а полиции в них настоит крайняя надобность». Задержав шестерых беспаспортных «экономических» крестьян (бывшие монастырские и церковные крестьяне, перешедшие после реформы 1764 г. в разряд государственных), Канцелярия попросила позволения зачислить этих людей в число недостающих служителей, а вотчинам — зачесть их в счет рекрутов будущего рекрутского набора. Одновременно выражалась надежда, что полицейскому ведомству и впредь будет дозволено поступать так с «праздношатающимися». Резолюция Сената оказалась уклончивой. Всех «гулящих» и «бродящих» предписывалось задерживать и использовать в качестве нижних служителей полиции, но при этом надлежало немедленно оповестить тех, «чьи они, и чтоб те их владельцы с точным, что оные подлинно их крепостные, свидетельством являлись бы в полицию для взятья их <���…> и когда таковые явятся, то и отдачу чинить им, со взысканием с тех их владельцев издержанной на содержание их из казны суммы». Для скорейшего же укомплектования штата Сенат обязал Военную коллегию немедленно отослать Московской полицеймейстерской канцелярии отставных или осужденных военным судом за «не важные вины» [68].

Драгун и офицер с. — петербургской полиции, 1732–1742 гг.

Билет извозчику; 1794 г.

От Санкт-Петербургского обер-полицеймейстера дан сей билет извощику для извозничества в Петербурге на 1794 год на одной лошади, Петру Абрамову.

1) С сим билетом ездить тебе самому в санях, одноколках или роспусках, или в каретах с заклейменными хомутами и номером, пришитым к платью на спине.

2) Никому как билетом, так и номером не ссужаться под штрафом.

3) Иметь свои упряжки, то есть: кареты, сани, дрожки и одноколки, все настоящею желтою одною краскою выкрашенные; одним словом, отнюдь чтоб, кроме желтой, никакой другой краски в повозках не было.

4) Зимою и осенью кафтаны и шубы иметь, какие кто пожелает, но шапки русские с желтым суконным вершком и опушкою черной овчины, а кушаки желтые шерстяные.

5) Летом же, майя с 15 и сентября по 15 число, балахоны иметь белые холстинные, а шляпы — черные с перевязкою желтою стамедною против данных на съезжие образцов, и кушаки желтые ж.

6) Больше двух лошадей рядом отнюдь не впрягать под указным штрафом.