Александр Борисов - Три века российской полиции

Выше уже упоминалось об учреждении становых приставов. В этой связи нельзя не отметить, что формирование корпуса исправников сохранялось на основе выборов из числа дворян, а подчиненные им становые приставы назначались губернскими правлениями. Нет необходимости говорить о том, что это лишь умножило число противоречий в организационном построении полиции.

Если доходы города падали и если позволяла криминогенная обстановка, принималось решение о сокращении штатов полиции. Однако в ряде случаев внешние обстоятельства, напротив, требовали увеличения штатов. Так, 19 июля 1829 г. Николай I утвердил мнение Государственного совета, признавшего целесообразным «в виде чрезвычайной меры, требуемой настоящими военными обстоятельствами», увеличить штаты полиции Севастополя, выделив для этого соответствующие средства из государственного бюджета [148]. В начале 1833 г. штаты севастопольской полиции снова были сокращены, поскольку «надобность в усилении миновала» [149]. В западных губерниях пошли еще дальше: в апреле 1831 г. местное руководство получило право назначать полицеймейстеров и городничих по собственному усмотрению, исходя из оценки способностей намеченных кандидатур к полицейской работе [150]. В следующем месяце последовало распоряжение определять на должности городничих и исправников непременно русских, подчинив их уездным начальникам, которыми назначались командиры расквартированных в том или ином уезде воинских частей [151].

Министерство внутренних дел, как правило, не препятствовало увеличению штатов городской полиции, если это могли обеспечить местные бюджеты. К примеру, 18 июня 1831 г. Государственный совет «мнением, Высочайшего соизволения удостоенным» разрешил ввести должности приставов гражданских и уголовных дел в полиции Казани «по местным уважениям и по достаточности городских доходов» [152].

К началу царствования Николая I внутренняя стража превратилась в своего рода резерв пополнения полиции. Имеется несколько царских указов, предусматривавших направление в полицию нижних чинов внутренней стражи [153]. По заведенному порядку руководящие должности полицеймейстеров и городничих занимали уволенные со службы раненые штаб- и обер-офицеры, «в покровительстве Комитета 18 августа 1814 года состоящие». Практика показала, что эти люди часто не могли должным образом выполнять возложенные на них обязанности по состоянию здоровья. Чтобы впредь не допускать ошибок в определении на службу таких кандидатов, именным указом от 7 марта 1831 г. для них вводился шестимесячный испытательный срок [154]. [155]В этом же году император утвердил Положение Комитета министров «О дозволении определять из внутренней стражи в разные служительские должности нижних чинов с некоторыми недостатками». Разрешалось, на пример, лиц с паховой грыжей определять «сторожами в разные присутственные места», с выпадением прямой кишки и недержанием мочи — ставить тюремными надзирателями, а в полицейские пожарные служители брать «не имеющих некоторых на ногах пальцев, не препятствующих хождению» [156].

Постепенно наметился отход от запрета комплектовать внутреннюю стражу и полицейские команды «из туземцев и местных жителей», идея была выдвинута особым Комитетом, «для дел западных губерний учрежденным». В начале 1832 г. послабления были сделаны для донских, дунайских, уральских и черноморских казаков [157]. В феврале последовало уточнение: «Неспособные нижние чины из войск и госпиталей <���…> состоящие в службе менее 20 лет и поступающие во внутреннюю стражу», определялись «в батальоны и инвалидные команды не тех губерний, из коих приняты на службу, а других, равномерно и в полицейские команды; прослужившие же 20 лет, могут быть переводимы и определяемы на родину, если того пожелают» [158]. В июне этот запрет был отменен для полицейских команд при горных заводах [159]. В августе пошли еще дальше: министр внутренних дел обратился в Комитет министров с запиской, в которой говорилось, что «таковой отказ в инвалидах внутренней стражи теперь сугубо затрудняет местные начальства в наполнении людьми полицейских и пожарных команд». Комитет вынес свое заключение, одобренное императором. Указ назывался «Об определении служителей в полицейские и пожарные команды в городах из отставных военных чинов и из местных жителей» [160]. В местностях со сложной обстановкой укрепление полиции обеспечивалось прежде всего путем назначения в полицию армейских офицеров (именной указ от 15 мая 1837 г. «О замещении полицейских мест в Кавказской области военными офицерами») [161].

Подведем некоторые итоги. В первой половине XIX в. был осуществлен ряд мер, способствовавших укреплению полицейских кадров. Иерархия полицейских чинов стала определяться Табелью о рангах — основным законоположением, регулировавшим с 1722 г. систему гражданских и военных чинов в государстве. Эта мера повысила авторитет полицейских чинов, усилила их материальную заинтересованность. В 1853 г. законодательно был установлен порядок, по которому во всех городах полицейские команды стали комплектоваться из солдат и унтер-офицеров, признанных негодными к строевой службе («неспособными чинами 2-го разряда»). Законом определялись штаты городских полицейских команд из нижних чинов военного ведомства: «На 2000 жителей 5 полицейских служителей и на 5000 жителей 1 унтер-офицер и 9 полицейских служителей» [162].

О состоянии преступности и борьбе с ней в рассматриваемый период вести речь сложно, прежде всего из-за отсутствия уголовной статистики. Отрывочные данные относительно борьбы с преступностью в российских столицах, как и субъективные лестные оценки высокопоставленных особ, не совпадают с такими же данными и оценками положения дел на местах. Сохранившиеся в мемуарной литературе «картинки из жизни» также далеки от оптимизма. К примеру, литератор М. А. Дмитриев писал, что в конце XVIII — начале XIX в. разбои в сельской местности были обыденным явлением: «…тогда разбойников было много, и разбойники были так смелы, что иногда давали знать о своем приезде, чтоб заранее и добровольно приготовили им добычу <���…> это дело было столь обыкновенное, что всякое лето ждали разбойников. У дедушки, с наступлением весны, обыкновенно в лакейской развешивали по стенам ружья с зарядами; в зале — сабли и дротики, а по обеим сторонам переднего крыльца сколачивались столы с перекладинами, на которых раскладывались рогатины и копья». И далее: «Земская полиция сама боялась разбойников, а инвалидные солдаты были старые, увечные и без ружей». Сохранились сведения, что целые селения существовали за счет преступных промыслов!

И. Потехин