Гюнтер Кунерт - Москва – Берлин: история по памяти

Для побега времени достаточно.

Так им казалось.

6 июля, день, когда нам предстояло встретиться на Черном море, надвигался неотвратимо. На сей раз мы с Буркхардом поедем вместе. Я отправился в Мюнхен. У Буркхарда, в его студенческой гарсоньерке на Августенштрассе, мы заканчивали последние приготовления. Я, не довольствуясь достигнутым, все еще тренировался в подделке штемпелей. Буркхард обеспечивал практическую часть нашего путешествия: добывал автомобильные карты, закупал провизию — на нас двоих на первые дни и на всех пятерых на последующие.

Достать машину оказалось легче легкого: родители с радостью отдали нам свою, как только мы сообщили им о намерении вместе отправиться на юг в каникулы. Очевидно, они решили, что лучше уж пусть дети поедут на исправном автомобиле, чем будут добираться автостопом или мыкаться на какой-нибудь позаимствованной у друзей студенческой колымаге.

5 июля, за два дня до побега… Мюнхен, Зальцбург, потом через всю Австрию до Клагенфурта. Пока все классно. Но вот и первый рискованный пункт — пограничный с Югославией перевал Любель. Паспорта для Тома и его друзей лежат в голубой пластиковой папке между автомобильными картами. Мы долго думали, куда бы получше их припрятать. Но в конце концов решили, что они просто не должны лежать на видном месте. Если пограничники что-то заподозрят и начнут обыскивать машину, то все равно найдут, хоть под обивкой сидений, хоть в колпаках колес.

Въезжаем в Югославию. Обычный формальный контроль. Наш красный «опель-кадет» медленно продвигается в веренице других западногерманских авто, стремящихся на юг, к морю, в Грецию или на югославскую Адриатику.

— Ваши паспорта, пожалуйста. Ничего не декларируете? Куда направляетесь? Большое спасибо, счастливого пути!

Едва отъехав, заглядываю в паспорт: да, югославский штамп тот же самый, что и раньше, именно такие и в наших трех паспортах. Первый камень с души, первый барьер взят. Но с этой секунды мы на «вражеской территории», по крайней мере, так мы тогда это чувствовали.

Едем по Югославии. Пытка местной «автострады», югославского транзитного шоссе. Дорога чудовищная, не езда, а мука, к тому же усугубляемая сюрпризами югославской дорожной полиции с ее контролем скоростного режима в самых непредсказуемых местах. К счастью, у нас с собой несколько блоков «Мальборо», а это здесь самая надежная валюта.

Ведет в основном Буркхард. У него, по крайней мере, есть международные права, да и кое-какой стаж вождения. Я изредка пытаюсь его подменить, но тогда мы тащимся еле-еле, фуры идут сплошняком, и обгонять их я не решаюсь. Ночуем прямо в машине в спальных мешках, чуть ли не на обочине. Едим тоже по-походному, из своих припасов, лишь бы долго не задерживаться. Любляна, Загреб, Белград, Ниш. И, наконец, — граница. На той стороне — болгарская Калотина.

6 июля 1974. Завтра финал чемпионата мира. Нервы у нас на пределе. Но и на этом КПП все проходит гладко. Никакой подозрительности, никаких особых строгостей, все идет обычным рутинным чередом. И вот мы уже выезжаем с КПП. Теперь считай что дело в шляпе!

Так нам казалось.

Но только в первые секунды.

И тут — хана! Кранты! Эти три поддельных паспорта, припрятанных между автомобильными картами, теперь никому не нужны. В них все правильно — все, кроме краски штемпеля. Девять месяцев планирования и подготовки — все зазря!

Зазря? Да быть такого не может! Ну уж нет, нас так просто не возьмешь! План у нас был отличный, просто гениальный план! Не может из-за какой-то краски дурацкой все сорваться! Наше отчаяние почти сразу сменилось совсем другим чувством: «уж теперь-то мы им покажем!» В голове лихорадочно роились мысли.

А нам еще столько ехать! И кому пришла в голову идиотская идея встречаться прямо на море! Это же сколько напрасной езды! Уже стемнело, нам давно пора быть в Несебре.

Только в два часа ночи мы добрались до места. Причальный пирс обнаружили без труда. Ничего глупее и придумать нельзя: машина с западногерманскими номерами, как в шпионском фильме, среди ночи на причале в Несебре, в том самом Несебре, где «штази», как выяснилось четверть века спустя, каждое лето организовывало свою штаб-квартиру, чтобы следить за многочисленными отпускниками из ГДР и попытки побега пресекать в зародыше. Но сейчас, слава богу, вся округа спит мертвым сном.

Нет, не вся: три силуэта отделяются от черной громады пирса — это Том, Максимилиан и Бернд. Хотя бы встреча не сорвалась.

Они несусветно долго нас ждали. Ведь договорились-то на шесть вечера. Но ребята понимали: на таком большом расстоянии нас что угодно могло задержать. Зато теперь они ликуют, они счастливы нас видеть.

Но только в первые секунды.

— Что случилось? Что-то не так?

Все трое словно окаменели, когда узнали, в чем дело. Они буквально поникли на глазах, онемели от отчаяния и безысходности. Все в них жило напряженным ожиданием, внутренней подготовкой к испытанию завтрашнего дня, к риску побега. А теперь что?

Положение с грехом пополам спасает Буркхард.

— Все очень просто. Через две недели мы приедем снова. С новыми паспортами. И правильными печатями. И вас отсюда вытащим. Две недели сможете продержаться?

Сколь ни потрясены ребята случившимся, долго они не раздумывают. Все лучше, чем полный провал.

— А вы правда сможете? И новые паспорта успеете раздобыть? Так вам же опять… через все границы… Мы-то, ясное дело, дождемся. Уж как-нибудь устроимся. На худой конец на пляже будем ночевать. Тут, в Болгарии, классно. Правда, вот с деньгами у нас туговато.

И к этому тоже ни мы, ни ребята готовы не были. Мы с Буркхардом оставили им весь провиант и все наши принудительно обменянные левы, и немецких марок дали, сколько смогли, — их на черном рынке хорошо поменять можно. Правда, марок было немного.

И вот мы уже снова полны оптимизма. Даже устроили небольшой праздник, организовав на причале из «деликатесов» мюнхенского «Альди» [111] Сеть недорогих супермаркетов. необычайно ранний завтрак с видом на море в первых лучах восходящего солнца. Но был момент, когда ребята снова погрустнели. Я показал им их паспорта. Да, штампы и вправду отличные, один в один. Но вот фотографии, осторожно заметил Максимилиан. Заклепки толще и грубей, чем нужно. Могут заметить! У меня все похолодело внутри. Конечно, Максимилиан прав! Могло и сойти, а могло… Я вдруг почувствовал, что провал со штампами, быть может, нам послан богами… Может, это знак, что мы еще не вполне готовы. Главное, я к этому времени уже знал, что и как можно улучшить. Я уже пробовал использовать «родные» заклепки. Правда, тогда уже было поздно. Я слишком сосредоточился на штампах, а фотографиям особого значения не придавал. Я пообещал Максимилиану, что новые паспорта будут подделаны еще лучше, и он поверил мне на слово. А что еще ребятам оставалось, когда они всецело нам доверились?