Дмитрий Мишин - История государства Лахмидов

В арабском тексте هارية — Однако не исключено, что следует читать م١وية ( Mawiya , Мауия). Так в тексте аль-Хилли (см. Приложение 3).

Об этом см. 3, с. 67–69.

Данный вопрос рассматривается в «Хосрове». Здесь имеет смысл привести один пример, более близкий по хронологии к теме настоящего исследования. В «Сииртской хронике» рассказывается, что в правление Хормузда IV Ишойэб, бывший тогда епископом Арзанены, собирал сведения о перемещениях византийских войск на границе и передавал их царю [74, ч. 3, с. 442].

Оба фрагмента приведены в Приложении III.

Против этого вывода можно выдвинуть возражение, основанное на упомянутом выше рассказе об ан-Нумане, приводимом у аль-Умари. Согласно ему, ан-Нуман однажды увидел в «монастыре Хинд» жену упомянутого выше Хакама Ибн Амра аль-Лахми, имя которой не называется. Царь захотел, чтобы она оставила мужа и стала его женой. По совету Ади Ибн Зайда ан-Нуман осыпал Хакама милостями и, в частности, развелся с одной из своих десяти жен и отдал ее ему. Хакам, считая своим долгом отблагодарить царя, отдал ему свою жену [208, ч. 1, с. 361]. Многоженство ан-Нумана трудно совместить с тезисом о том, что он крестился именно из духовных побуждений. Однако из текста аль-Умари не следует, что ан-Нуман уже тогда был христианином. Более вероятно, что на тот момент он был еще приверженцем традиционных арабских верований, а в «монастырь Хинд» явился не как христианин.

Здесь и далее в данном фрагменте вставки в квадратных скобках — из текста аль-Умари.

Перевод после запятой основан на графической конъектуре. В этом месте у аль-Бакри — ا.س٠فوا ا.رسعرلأ у аль-Умари — ا.ذصرف(ربه. По смыслу текста правильнее всего читать ا.بوا إرء.

У Якута аналогичный, хотя и несколько более краткий, текст относится не к Лахмидам, а к мазхиджитскому племени Бану-ль-Харис Ибн Кааб, которому принадлежал монастырь в Наджране [264, т. 2, с. 539]. Однако текст Бакри — вернее. Он почти точно совпадает с параллельным текстом аль-Умари, который прямо ссылается на Абу-ль-Фараджа аль-Исфахани [208, ч. 1, с. 363] — очевидно, на трактат последнего о монастырях (см. Введение). В пользу высказанного в тексте толкования говорит и упоминание об ан-Наджафе — месте, которое аль-Якуби описывает так: «Хира — на ан-Наджафе, а ан-Наджаф — берег соленого моря (озера. — Д. М .), которое в древние времена доходило до Хиры» [90, с. 309].

У мусульманских авторов — dayr тага Maryam (монастырь Госпожи Марии, т. е. Богоматери) [188, с. 597; 208, ч. 1, с. 357; 264, т. 2, с. 531]. И здесь мы встречаемся с расхождениями в источниках, причем вопрос о выборе правильной версии решается так же, как и в предыдущем примечании. Согласно аль-Бакри, монастырь был воздвигнут аль-Мунзиром, однако Якут приписывает постройку роду аль-Мунзира ( al al-Mundlr ), т. е. Лахмидам в целом. Аль-Умари называет строителем монастыря аль-Мунзира, причем в этом фрагменте ссылается на Абу-ль-Фараджа аль-Исфахани. Мы вправе, кажется, отдать предпочтение версии аль-Бакри — аль-Умари и отождествить упоминаемого у них аль-Мунзира с сыном ан-Нумана III.

Здесь нельзя не уделить внимания построениям У. Сестона. Отождествляя царя Амаро манихейского текста, рассмотренного в Части I, с Амром I, он предложил сблизить это с сообщением Ибн Кутайбы (828–889) о том, что среди курейшитов в доисламское время была «ересь» ( zandaqa ), которую они переняли у жителей Хиры [134, с. 563; 233, с. 621; ср. 90, с. 217]. Однако понятие zandaqa было многозначным и применялось далеко не только к манихейству. Во фрагменте, который, по всей вероятности, можно считать параллельным тексту Ибн Кутайбы, Ибн Хабиб перечисляет «еретиков» ( zanddiqa ) среди курейшитов доисламского времени и пишет, что они научились «ереси» у христиан Хиры [238, с. 161]. Это утверждение очень трудно поддается объяснению. Понятно, что речь может идти о людях, считавшихся еретиками в христианской среде, — например, о монофизитах, уходивших от преследований несториан (на сходных позициях стоит И. Тораль-Нихофф, согласно которой речь идет о христианах, попавших под влияние гностицизма или манихейства [165, с. 57]). Но трудно представить себе, чтобы мусульмане, которые составили сообщения, воспроизведенные у Ибн Хабиба и Ибн Кутайбы, настолько хорошо разбирались в христианском богословии, что могли определить воззрения курейшитов как еретические. Если же речь шла о том, что курейшиты позаимствовали у хирцев христианские воззрения, не было никакого смысла употреблять слово zandaqa , которое не применяется к христианам. Вообще говоря, если отталкиваться от слова zandaqa , наиболее вероятной трактовкой кажется то, что речь идет о маздакитах. В мусульманских источниках это слово нередко применяется к ним. Ибн Кутайба упоминает о «ереси» во фрагменте, где он называет вероучения, которых арабы придерживались до ислама. Аналогичный фрагмент есть у аль-Якуби, который пишет, что «еретиком» ( zindiq ) стал киндит Худжр [82, с. 298–299]. Хотя здесь названо имя Худжра, более вероятно, что аль-Якуби имеет в виду аль-Хариса Киндитского, который, как показано в Части I, сделался последователем Маздака. Но, если идти в русле этих рассуждений, получается, что христиане Хиры распространяли учение маздакитов. Само по себе такое утверждение, несомненно, лишено смысла. Но в контексте истории Лахмидов ему можно найти объяснение, хотя и гипотетическое. Для мусульманских авторов жители Хиры были христианами (см. выше). Поэтому в тексте Ибн Хабиба под «христианами Хиры» могут пониматься хирцы в целом. Среди хирцев могли оказаться и маздакиты. Мы помним, что аль-Хариса Киндитского в последние годы жизни обвиняли в укрывательстве маздакитов. Последние могли искать убежища и в Хире, как это тогда же делали монофизиты. Интересно, что Ибн аль-Факих, описывая Куфу и Хиру, упоминает о расположенном рядом с ними «монастыре равенства», причем «равенство» ( sawa' ) истолковывается как 'adl (равенство, справедливость) [227, с. 217]. Для монастыря это очень странное название, но необходимо учесть, что мусульманские авторы, повествуя о маздакитах, переводят название их учения drudist-den (верное, здравое, справедливое учение) через 'adl [3, с. 185–186, прим. 260]. Эти сведения повторяет позже Якут, который добавляет, что обитатели монастыря давали друг другу обет и жили на условиях равного распределения имущества ( tanasuf ) [264, т. 2, с. 517]. Это вполне приложимо к укладу жизни маздакитов, где в условиях общности имущества никто не мог иметь больше, чем остальные. Возможно, в Хире обосновалась какая-то община маздакитов, которые, опасаясь преследований, жили незаметно и замкнуто в похожем на монастырь поселении или даже пытались внешне не отличаться от христиан. Кажется, здесь возможна аналогия с гностической сектой борборитов, ценное сообщение о которых есть у Михаила Сирийского и Бар Эбрея. Согласно этому сообщению, борбориты, изгнанные из Персии в то время, когда в Византии царствовал Юстиниан I, облачались в монашеские одеяния, а придя в Сирию, поселялись в оставленных монахами обителях [33, т. 2, с. 248; 61, кол. 219–222]. Возможно, так было и в обители, которая потом стала «монастырем равенства». Если так, можно представить себе, что ее обитатели познакомили с маздакитскими воззрениями кого-то из курейшитов — например, тех, кто приезжал на ярмарку в Хире.