Дмитрий Мишин - История государства Лахмидов

При назначении правителя Хиры большое значение имели два фактора. Один из них заключался в том, насколько хорошо кандидата на престол знал сасанидский царь. Показательна история сыновей аль-Мунзира III, рассмотренная в Части I. После гибели аль-Мунзира III в 554 г. сасанидский царь Хосров I Ануширван назначил наместником его сына Амра III, а когда был убит и он, — другого сына, Кабуса. Но вот и Кабус погиб. Оставался еще один сын аль-Мунзира III от той же матери — аль-Мунзир (будущий аль-Мунзир IV). Но Хосров назначил его лишь после годичного перерыва, в течение которого Хирой управлял шахраб . Такие действия Хосрова лучше всего объясняются тем, что аль-Мунзир долгое время пребывал как бы в тени своих более заметных братьев и потому был мало известен — в том числе и при сасанидском дворе. Видимо, осторожный Хосров, не раз сталкивавшийся с противодействием знати, заговорами и мятежами, предпочел не рисковать и получше присмотреться к новому лахмидскому кандидату на престол.

Второй фактор, еще более важный, состоял в том, что правитель Хиры получал назначение после встречи с сасанидским царем, которая фактически носила характер собеседования. Кандидату на хирский престол было поистине жизненно важно произвести на царя благоприятное впечатление. Судя по некоторым данным, так назначались ключевые чиновники и наместники Сасанидской державы. В приписываемой аль-Джахизу ( aΙ-Gahiz , 788–868/869) «Книге короны» ( Kitab al-tag ) мы находим рассказ о том, что в правление Шапура II (307/08 — 379/80) умер верховный мобед . Царю рассказали об одном человеке из области Истахра, который мог занять освободившееся место. За ним послали, и он явился ко двору. Но во время трапезы Шапур обратил внимание на то, что он слишком быстро ел. Заподозрив в нем алчность, царь не стал назначать его и отослал назад [193, текст источника, с. 13–14].

На эту историю очень похож тот фрагмент повествования об Ади Ибн Зайде, где говорится о собеседовании, которое сасанидский царь устроил для прибывших к нему сыновей аль-Мунзира IV, чтобы избрать из них правителя Хиры. Согласно двум наиболее полным пересказам, которые даны у Абу-ль-Фараджа аль-Исфахани и аль-Хилли, Ади Ибн Зайд до аудиенции встретился с царевичами, сказал им, что следует одеться изысканно, есть не торопясь, а также научил, как отвечать на вопросы, которые царь, скорее всего, должен был задать. Эти наставления, верные с точки зрения сасанидского придворного этикета, были, однако, проигрышными. Ади, который, как показано в Части I, из всех царевичей поддерживал ан-Нумана, только ему дал верный совет: явиться в дорожной одежде, есть много и жадно. Именно так в представлении сасанидского царя должен был выглядеть настоящий араб, чуждый утонченному дворцовому ритуалу, но здоровый, крепкий и расторопный. Весь облик ан-Нумана должен был говорить, что он близок к пустынникам-арабам и, следовательно, справится с управлением ими намного лучше, чем его братья. Ан-Нуман последовал советам Ади и, судя по всему, произвел на царя надлежащее впечатление.

Можно представить себе, что на трапезе царевичи присутствовали вместе. Но на этом испытания кандидатов не закончились. Согласно версии Абу-ль-Фараджа аль-Исфахани царь стал производить собеседование с каждым из Лахмидов в отдельности, вызывая его к себе. Последним был вызван ан-Нуман. Он лучше других ответил на вопросы царя (сказались советы Ади Ибн Зайда) и в конце концов был назначен наместником Хиры [19, сер. 1, с. 1017–1018; 172, ч. 2, с. 21–22; 213, с. 387–388].

Вновь назначенный правитель Хиры получал от Сасанидов внешние атрибуты своей власти. Если говорить о сасанидских наместниках вообще, по источникам видно, что такими атрибутами были тиара, трон и одеяние, на котором в ряде случаев были изображения животных. В источниках, посвященных Лахмидам, мы находим упоминания о двух из них. В одном рассказе, восходящем к Абу Убайде, мы читаем, как аль-Мунзир IV принимал посольства арабских племен, восседая на троне ( sarir ) [251, с. 838] [245]. В рассмотренном в прим. 331 рассказе из труда аль-Умари упоминается трон ( sarir ) ан-Нумана III [208, ч. 1, с. 361]. В то время понятие sarir означало трон наместника — в отличие от царского трона, который назывался taht .

Известно, что лахмидские цари получали от Сасанидов тиару, хотя дошедшие до нас сведения неоднозначны. Аль-Хилли в одном месте пишет, не называя источников, что Сасаниды, назначая кого-либо из Лахмидов правителем Хиры, жаловали ему тиару, цена которой составляла десять тысяч дирхемов, то есть сасанидских драхм [213, с. 62]. Но в пересказах повествования об Ади Ибн Зайде мы читаем, что сасанидский царь, остановив после собеседования свой выбор на ан-Нумане, велел дать ему корону, которая стоила намного больше — шестьдесят тысяч дирхемов [19, сер. 1, с. 1018; 172, ч. 2, с. 22]. Разница между этими суммами велика сама по себе, но в данном случае она еще более существенна в связи со следующим. Едва ли Хосров Ануширван возвысил ан-Нумана и пожаловал ему тиару более высокого достоинства, чем были у его предков. Как мы видели, на тот момент ан-Нуман еще не успел отметиться никакими свершениями и был для Хосрова лишь одним из сыновей аль-Мунзира IV, к которым сасанидский царь еще недавно испытывал недоверие. Трудно представить себе, чтобы ан-Нуман III получил тиару в шесть раз дороже тех, что носили его предшественники, имевшие куда больше заслуг перед Сасанидской державой: например, ан-Нуман I, аль-Мунзир I или аль-Мунзир III. Поэтому хотя бы одно из указаний цены тиары неверно. С другой стороны, проблема осложняется еще и следующим обстоятельством. В Сасанидской державе внешний облик сановника должен был соответствовать его месту в иерархии. Рассматривая это установление в «Хосрове», автор этих строк привел, со ссылкой на ат-Табари, два примера, относящиеся ко временам арабского завоевания Ирана: наместник Хиры достиг середины иерархической лестницы и имел тиару ценой в пятьдесят тысяч драхм, тогда как наместник Убуллы, принадлежавший к высшей знати, т. е. к вузург -ам, носил тиару за сто тысяч драхм [3, с. 378]. Если сравнить это со сведениями о тиарах Лахмидов, получается, что последние могли стоять и в середине иерархической лестницы, и в самом низу. При нынешнем уровне наших знаний едва ли можно сделать однозначный выбор в пользу одной из этих альтернатив. За сумму в шестьдесят тысяч драхм говорит описание похода 531 г. у Прокопия Кесарийского, рассмотренное в Части I. Трудно представить себе, чтобы правивший тогда Кавад поставил над хазарбад -ом, исторически одним из высших сановников Сасанидской державы, человека, носившего тиару за десять тысяч драхм. Кроме того, если тиара ан-Нумана была пусть и ненамного, но ценнее тиары сасанидского наместника Хиры более позднего времени, можно объяснить, почему лахмидскому царю подчинялся персидский отряд, входивший в его войско (об этом см. ниже).