Дмитрий Мишин - История государства Лахмидов

Этот Ади — отец первого лахмидского царя Амра I. Мы сталкиваемся здесь с вопросом о родословной династии. О ее происхождении в Средние века шли споры. Одни возводили ее родословную к мааддитам, т. е. северным арабам, другие — к ним, в частности, принадлежал Абу Убайда — к правителям Хатры [19, сер. 1, с. 748; 200, с. 207; 213, с. 275–276]. Теория о мааддитском происхождении Лахмидов основывается, по-видимому, на рассказе о том, как Джубайр Ибн Мутим ( Gubayr Ibn Mut'im ), считавшийся знатоком арабских родословных, доставил халифу Умару Ибн аль-Хаттабу (634–644) меч последнего Лахмида ан-Нумана III, хранившийся в сокровищницах Сасанидов. На вопрос халифа о родословной ан-Нумана Джубайр ответил, что, как говорят арабы, он — из потомков Уджма, сына Канаса Ибн Маадда ( 'Ugm Ibn Qanas Ibn Ma'add ), т. е. из мааддитов. Не зная, кто такой Уджм, арабы заменили его имя именем Лахма. По некоторым иным сообщениям, в парфянскую эпоху потомки Канаса Ибн Маадда вторглись в Ирак, но потерпели поражение от местных правителей и Аршакидов и, понеся большие потери, растворились среди других племен [188, с. 52–53; 217, ч. 1, с. 125–128; 264, т. 2, с. 330]. Однако история о такой подмене имен кажется фантастичной. Напротив, в переложениях сведений Хишама аль-Кальби, восходящих к хирским записям, родословная Лахмидов неизменно возводится к племени Нумара из кахтанитского (южно-арабского) племенного объединения Лахм [19, сер. 1, с. 748, 752, 768; 54, с. 52; 213, с. 272; 238, с. 358]. Сам Хишам в своем труде о родословных арабов тоже причислял род царей Хиры к лахмитам; ему следовал Ибн Дурайд [231, с. 377; 260, с. 209]. Веским доводом в пользу лахмитского происхождения является также то, что, как будет показано далее, Амр I упоминается в надписи сасанидского царя Нарсе как лахмит.

Из родословной Амра Ибн аль-Джинна у Ибн Хазма ( Ibn Hazm , 994–1063) видно, что он принадлежал к племени Бану Джарм Ибн Раббан ( Banu Garm Ibn Rabban ) из Кудаа [239, с. 422]. Поэтому верно пишут и ат-Табари, и аль-Масуди; первый называет его al-Garmi , второй — al-Tanuhi .

Из приведенных форм две первых — различные варианты чтения среднеперсидского текста надписи. Третья форма — из парфянского текста.

Нисба ( nisba ) — прилагательное, указывавшее на принадлежность человека к племени или селению, например al-Kalbi (кальбитский) или al-Bagdadi (багдадский).

По сути, этим исчерпываются сведения данного источника о взаимоотношениях царя Амаро и манихеев, которые мы можем считать полностью достоверными. Текст дошел до нас поврежденным, особенно сильно пострадали поля. Автор этих строк основывается на переводе Н. А. Педерсена ( N. A. Pedersen ) — буквальном, сделанном с учетом пробелов. По-другому несколько ранее подошел к этому источник М. Тардье, перевод которого, по-видимому, основывается на ряде сделанных им допущений и конъектур [148, с. 17]. На основании своего перевода М. Тардье сделал вывод о том, что манихеи обосновались в области Хиры в 70-е гг. III в. [148, с. 18–21]. Однако перевод Н. А. Педерсена — на котором, заметим, основываются и составители кембриджского сборника манихейских текстов [55, с. 114] — не дает оснований делать столь далеко идущие выводы. Соображения относительно возможности поселения манихеев в Хире изложены в Части II.

Форма 'pgrn'n еще не получила надлежащего объяснения в литературе. Звуковое сходство наводит на мысль об аналогии с Абгар — именем, которое носили правители Эдессы [70, с. 141]. Против этого было выдвинуто возражение, что в описываемое время Эдесса, скорее всего, не находилась под властью Сасанидов [53, с. 703]. В ответ было отмечено, что, если исходить из текста надписи, 'pgrn'n не обязательно должен быть правителем, подчиненным Сасанидам [127, с. 466]. Это последнее соображение в принципе справедливо. Однако данный вопрос еще остается открытым; его исследование не входит в предмет настоящей работы.

Другое объяснение предложил Я. Ретсе, согласно которому попытки включить Имру-ль-Кайса ан-намарской надписи в историю царей Хиры ат-Табари и других авторов — методологическая ошибка, вызванная стремлением примирить несовпадающие сведения, хотя в таких случаях следует отдавать предпочтение данным современных источников — надписей и т. п. Имру-ль-Кайс надписи тождествен Имру-ль-Кайсу мусульманских источников, но это объясняется тем, что первый из них был включен в перечень царей Хиры много позже смерти [127, с. 485]. Однако для того, чтобы доказать правильность этой гипотезы, необходимо найти убедительные ответы на некоторые вопросы. В частности, что могло побудить составителей хирских записей включить в перечень лахмидских царей Имру-ль-Кайса, если последний никогда не правил в Хире? Вероятнее всего, таким мотивом могло бы стать желание возвести истоки династии к славному предку и тем самым возвеличить ее или легитимировать ее правление. В этом случае можно было бы ожидать от авторов записей рассказа о деяниях Имру-ль-Кайса. Однако в сообщениях мусульманских историков, восходящих к хирским записям, не упоминаются свершения, которые составители ан-намарской надписи считали главными в жизни Имру-ль-Кайса. Вообще говоря, в этих сообщениях Имру-ль-Кайс I предстает по большей части лишь как один из лахмидских царей, а не как великий правитель и полководец. Значит, говорить о том, что Лахмидов возвеличивали или представляли законными правителями за счет причисления к ним Имру-ль-Кайса, не приходится. Тогда необходимо найти другое объяснение действиям авторов хирских записей, но правдоподобных гипотез не просматривается. Кроме того, гипотеза Я. Ретсе предполагает, что мы должны полностью отказать в исторической достоверности сообщениям о Хире у мусульманских авторов, для чего необходимо иметь веские основания. Но таких оснований пока тоже нет. Поэтому на данном этапе объяснение, о котором идет речь, можно считать чисто гипотетическим.

Эти события подробно рассмотрены в «Хосрове» [3, с. 50, 234–235, 277–282].

Написание этого имени неоднозначно. В первых изданиях дошедших до нас фрагментов труда Аммиана Марцеллина мы видим форму Podosaces [13, с. 310; 14, с. 347]. В последующие десятилетия в изданиях обнаруживаются формы Podosaces (М. Низар, 1869 [18, с. 214]) и Podosacis (Ф. Айссенхардт, 1871 [15, с. 297], Ф. Гардтхаузен, 1875 [16, с. 6]). В издании 1940 г., на которое сделана ссылка выше, принята форма Podosacis , но в английском переводе Дж. К. Рольфа ( J. С. Rolfe ) в этом месте стоит Malechus , Podosaces by name [17, т. 2, с. 411]. Вопрос о том, какая из двух форм правильна, открыт; остается лишь обратить на него внимание специалистов по рукописям трудов Аммиана Марцеллина и полагаться на их компетентное суждение.