Сильвия Федеричи - Калибан и ведьма

неделю августа восставшие сформировали ополчение и основали три новых

ремесленных цеха, пока шли приготовления к выборам, в которых впервые

должны были участвовать чомпи. Их новая власть, однако, продержалась не

более месяца, так как шерстяные магнаты организовали осаду и заморили

бунтарей голодом. После поражения многие из чомпи были арестованы, повешены и обезглавлены; остальные вынуждены были покинуть город, это

массовое бегство положило начало упадку шерстяной промышленности во

Флоренции (Rodolico 1971: в различных местах).

[29] После эпидемии Черной смерти в каждой европейской стране начали

порицать праздность и преследовать бродяжничество, попрошайничество и

отказ от работы. Англия проявила инициативу, издав статут «О рабочих» в

1349 году, в котором осуждалась высокая заработная плата и праздность и

постановлялось, что те, кто не работают и не имеют никаких средств к

существованию должны браться за работу. Аналогичные постановления

вышли во Франции в 1351, в них людям рекомендовали не давать пищи или

убежища здоровым нищим и бродягам. Дополнительный указ в 1354 гласил, что те, кто продолжают бездельничать, проводя время в тавернах, играя в

кости или попрошайничая должны найти работу или им придется столкнуться

с последствиями: пойманные первый раз будут отправлены в тюрьму и

посажены на хлеб и воду, за вторичное нарушение их поместят в колодки, а

после третьего нарушения поставят клеймо на лбу. Во французском

законодательстве появился новый элемент, ставший частью инновационной

борьбы с бродягами — принудительный труд. В Кастилии декрет, введенный в

1387 году позволял частным лицам арестовывать бродяг и нанимать их на

месяц без заработной платы. (Geremek 1985: 53-65)

[30] Идея «демократии рабочих» может показаться абсурдной в приложении к

таким формам правления. Но мы должны учитывать, что в США, которые

часто рассматривают, как демократическую страну, ни один промышленный

рабочий еще не стал президентом, а высшие государственные органы

полностью состоят из представителей экономической аристократии.

[31] Ременса была выкупным налогом, который должны были заплатить

крепостные крестьяне Каталонии, чтобы покинуть землю к которой были

прикреплены. После эпидемии чумы, крестьян, заплативших ременсу также

обложили новыми налогами, известными, как «дурные обычаи» (los malos usos), которые в прежние времена применялись в более обобщенном виде

(Hilton 1973: 117-18). Эти новые налоги и возобновившиеся конфликты вокруг

заброшенных земель стали источником затяжной региональной войны, в ходе

которой каталонские крестьяне рекрутировали одного мужчину из каждой

третьей семьи. Они также объединялись в товарищества, скрепленные

70

клятвами, принимали решения на крестьянских собраниях и, чтобы устрашить

землевладельцев, ставили кресты и другие угрожающие знаки на полях. В

последней фазе войны они потребовали отменить ренту и дать крестьянам

права собственности на землю (там же: 120-21; 133).

[32] Таким образом, распространение государственных борделей

сопровождало кампанию против гомосексуалов, затронувшую даже

Флоренцию, где гомосексуальность была важной частью социальной жизни,

«привлекавшей мужчин любого возраста, семейного положения и

социального статуса». Гомосексуальность была так популярна во Флоренции, что проститутки носили мужскую одежду, чтобы привлечь клиентов.

Симптомами перемен стали две инициативы, введенные властями Флоренции

в 1403 году, когда город запретил «содомитам» занимать государственные

должности, и создал специальную комиссию, предназначенную для

искоренения

гомосексуальности:

Ведомство

Благопристойности.

Примечательно, что главным шагом, предпринятым ведомством стала

подготовка к открытию нового государственного борделя, так что к 1418 году

власти все еще искали средства для изгнания содомии «из города и из страны»

(Rocke 1997: 30-32, 35). Ричард С. Трекслер также рассматривал содействие

флорентийского правительства борделям, финансируемым государством, как

средство против депопуляции и «содомии»:

«Как и в других итальянских городах в XV веке во Флоренции верили, что официально поддерживаемая проституция борется с другими

пороками, куда более аморальными и социально значимыми: мужской гомосексуальностью — практикой, которая, как

считалось, размывает различия между полами и, таким образом, все различия и приличия, — и с уменьшением населения ниже

разумных пределов, которое было результатом недостаточного

количества браков. (стр. 32)»

Трекслер обращает внимание на то, что такую же связь между

распространением гомосексуальности, депопуляцией и поддержкой

государственной проституции можно найти в конце XIV - начале XVI в Лукке, Венеции и Сиене, и что рост количества и социальной значимости проституток

в конечном итоге привёл к обратной реакции, так что если «в начале XV века

проповедники и государственные мужи [во Флоренции] были глубоко

убеждены, что ни один город, в котором мужчин нельзя отличить от женщин

не сможет уцелеть, то веком позднее [они] вопрошали, как может уцелеть

город, в котором женщин высших классов нельзя отличить от проституток.»

(там же: 65)

[33] В Тоскане, регионе, где демократизация политической жизни

продвинулась более, чем где-либо в Европе, во второй половине XV века

произошел откат этой тенденции и восстановление власти аристократии, которому способствовала торговая буржуазия, для того чтобы препятствовать

71

восстанию низших классов. В это же время произошло слияние между

семьями купцов и аристократии, достигнутое благодаря бракам и разделению

между ними общих привилегий. Это положило конец социальной

мобильности, которая была главным достижением городского сообщества и

общественной жизни в средневековой Тоскане (Luzzati 1981: 187, 206).

72

Альбрехт Дюрер, «Изгнание из Рая» (1510). Эта сильная сцена изгнания

Адама и Евы из райского сада напоминает изгнание крестьян с их общинных

земель, которое началось по всей Западной Европе в то же время, когда

Дюрер создал эту гравюру.

73

Накопление труда и падение

женщин

Конструирование различийпри переходе к капитализму

Я спрашиваю, не обрушились ли все войны, кровопролитие и

нищета на творение, когда один человек пожелал быть

лордом над другим ...? И не будет ли устранена эта нищета