Сильвия Федеричи - Калибан и ведьма

..., когда все разветвления человечества будут смотреть ...

на землю, как на общую сокровищницу для всех ...

— Джерард Уинстенли, «Письмо лорду Ферфаксу и его

военному совету», 1649 г.6

«Для него она — лишенный целостности предмет, чьи

чувства и выборы редко учитываются: ее голова и сердце

отделены от спины и рук, также как от матки и

влагалища. Её спина и мускулы были втиснуты в труд на

поле... руки потребовались для заботы и ухода за белым

мужчиной... [Е]ё влагалище, используемое им для

сексуального удовольствия, это ворота к матке, которая

является местом его капиталовложения –

капиталовложения в виде полового акта, результатом

которого будет ребенок – накопленная прибыль...»

— Барбара Омоладе, «Сердце тьмы», 1983 г.

Введение

Развитие капитализма не было единственным возможным ответом на

кризис феодальной власти. По всей Европе обширные коммуналистские

общественные движения и восстания против феодализма обещали новое

эгалитарное общество, основанное на социальном равенстве и

сотрудничестве. Однако, к 1525 году их наиболее мощное выражение, Крестьянская война в Германии, или, как назвал её Петер Бликле,

«революция простого человека», была подавлена [1]. Сто тысяч повстанцев

были убиты в отместку. Затем, в 1535 году, закончилась кровавой бойней

6Уинстенли Дж. Избранные памфлеты. Перевод с английского Е.Г. Денисовой. Под редакцией и с комментариями A. С.

Самойло. Издательство Академии Наук СССР, 1950

74

попытка анабаптистов установить Царство Божие на земле — «Новый

Иерусалим» в городе Мюнстер, предположительно вожаки анабаптистов

приложили к этому руку, взяв курс в сторону патриархата и введя

многоженство, чем спровоцировали женщин на бунт [2]. С этими

поражениями, усугубленными распространением преследований и

последствиями колониальной экспансии, революционный процесс в Европе

подошел к концу. Военной мощи, однако, было недостаточно, чтобы

предотвратить кризис феодализма.

К концу средневековья, феодальная экономика была обречена, столкнувшись с кризисом накопления, который растянулся более чем на

столетие. Мы выводим его длительность из некоторых базовых показателей, указывающих, что между 1350 и 1500 годами произошёл крупный сдвиг во

властных отношениях между работниками и хозяевами. Реальная

заработная плата увеличилась на 100%, цены снизились на 33%, арендная

плата также снизилась, продолжительность рабочего дня уменьшилась, появилась тенденция к местной автономии [3].

Свидетельством тенденции к хронической дезаккумуляции в этот период

также является пессимизм тогдашних купцов и землевладельцев, и меры, которые европейские государства принимали для защиты поборов, подавления конкуренции, и чтобы заставить людей работать на навязанных

им условиях. Как указано в записях регистров феодальных поместий,

«работа не стоит завтрака» (Dobb 1963: 54). Феодальная экономика не могла

воспроизводить себя, не могло и капиталистическое общество

«эволюционировать» из неё, поскольку автономия и новый режим высокой

зарплаты создали возможность «народного богатства», но «исключали

возможность капиталистического богатства» (Marx 1909, Vol. I: 789).

Именно в ответ на этот кризис европейский правящий класс начал

глобальное наступление, которое в течение как минимум трех веков

изменило историю планеты, и заложило основы капиталистической

мировой системы в неустанной попытке присвоить новые источники

богатства, расширить свою экономическую базу и привлечь новых

работников под своё владычество. Как мы знаем, «завоевание, порабощение, разбой, – одним словом, насилие» является основой этого процесса (там же: с. 785). Таким образом, понятие «переход к капитализму» является во

многих отношениях фикцией. Британские историки в 1940-х и 1950-х годах

использовали это понятие для определения периода — примерно от 1450 до

1650 года — когда феодализм в Европе рушился, в то время как никакой

новой общественно-экономической системы вместо него еще не возникло, хотя элементы капиталистического общества уже обретали форму [4].

Понятие «перехода», таким образом, помогает нам думать о длительном

процессе перемен, и об обществах, в которых капиталистическое накопление

соседствовало с политическими формациями, еще по большей части не

75

капиталистическими. Термин, однако, предполагает постепенное, линейное

историческое развитие, в то время как период, который он обозначает, был

одним из самых кровавых и наиболее неоднородных в мировой истории —

тот, который видел апокалиптические преобразования, и который историки

могут описать только в самых суровых терминах: Железный век (Камен), Век

грабежа (Хоскинс) и Век хлыста (Стоун). «Переход», таким образом, не мог

вызвать изменения, которые проложили путь к появлению капитализма, и

силы, которые сформировали их. Поэтому в своей работе я использую

термин прежде всего в хронологическом смысле, в то время как имею в виду

социальные процессы, которые охарактеризовали «феодальную реакцию» и

развитие капиталистических отношений, как марксистский концепт

«первоначального накопления», хотя я согласна с его критикой, с тем, что

мы должны пересмотреть толкование Маркса. [5].

Маркс ввел понятие «первоначального накопления» в конце первого

тома «Капитала» для описания социальной и экономической перестройки, начатой европейским правящим классом в ответ на кризис накопления, и

установил (в полемике с Адамом Смитом) [6], что:

 капитализм не мог бы развиваться без предварительной концентрации

капитала и рабочей силы;

 отчуждение рабочих от средств производства, а не «воздержание»

богатых (см. теорию воздержания там же – прим. пер.), является

источником капиталистического богатства.

Первоначальное накопление в таком случае является полезной

концепцией, ибо она соединяет «феодальную реакцию» с развитием

капиталистической экономики, и выявляет исторические и логические

условия для развития капиталистической системы, «первоначально»

выявляя предпосылки для существования капиталистических отношений

как конкретное событие во времени [7].

Маркс, однако, проанализировал первоначальное накопление почти

исключительно с точки зрения промышленного пролетариата: он считал его

протагонистом революционного процесса своего времени и фундаментом

для будущего коммунистического общества. Таким образом, по его мнению, первоначальное накопление в основном заключается в экспроприации