Сильвия Федеричи - Калибан и ведьма

[18] В одержимости шабашем или синагогой, как называлось собрание

мифических ведьм, мы находим доказательство преемственности

преследования ведьм и преследования евреев. Также как еретики и

распространители арабской мудрости, евреи считались колдунами, отравителями и дьяволопоклонниками. К демоническому портрету евреев

добавлялись домыслы, окружавшие практику обрезания, которые гласили, что

евреи совершают ритуальные убийства детей. «Снова и снова евреев

изображали [в мистериях и сценках] как «дьяволов из Ада, врагов рода

людского» (Trachtenberg 1944:23). О связи между преследованием евреев и

охотой на ведьм см. также книгу Карло Гинзбурга «Образ шабаша ведьм и его

истоки» (1991), главы 1 и 2.

258

[19] Здесь имеются ввиду заговорщики из «Bundschuh» (нем. «Башмак») –

немецкого крестьянского союза, чьим символом был башмак – которые в 1490-

х в Эльзасе планировали поднять восстание против церкви и замка. Фридрих

Энгельс писал, что их собрания обычно происходили ночью на уединённой

горе Хунгерберг (Engels 1977:66).

[20] Итальянский историк Лучано Паринетто предположил, что тема

каннибализма могла быть завезена из Нового Света, поскольку каннибализм и

поклонение дьяволу сливались в отчетах об «индейцах», представленных

конкистадорами и их клерикальными приспешниками. В поддержку этого

тезиса Паринетто цитирует из книги Франческо Мария Гуаццо «Compendium Maleficarum» (лат. «Книга ведьм»), которая, по его мнению, демонстрирует что

европейские демонологи изображали ведьм как каннибалов под влиянием

отчетов из Нового Света. Однако, ведьм в Европе обвиняли в том, что они

приносят детей в жертву дьяволу задолго до начала завоевания и колонизации

обеих Америк.

[21] В XIV и XV веках Инквизиция обвиняла женщин, еретиков и евреев в

колдовстве. Слово «Hexerei» (нем. «колдовство») было впервые использовано

во время процессов, имевших место в 1419-1420 годах в Люцерне и

Интерлакене (Russell 1972:202).

[22] Тезис Мюррей был реанимирован в последние годы, в разгар

возрождения интереса эко-феминисток к отношениям между женщинами и

природой в ранних матрифокальных обществах. Среди тех, кто считал ведьм

защитницами древней, центрированной на женщинах религии, поклонявшимися репродуктивной силе женщин, была и Мэри Кондрен. В

книге «Змей и Богиня» (1989), Кондрен утверждает, что охота на ведьм была

частью длительного процесса, в рамках которого христианство вытесняло

жриц старой религии, сначала утверждая, что они использовали свою власть

во зло, а затем отрицая наличие у них власти (Condren 1989: 80-86). Одно из

наиболее интересных заявлений, сделанных Кондрен в этом контексте, касается связи между преследованием ведьм и попыткой христианских

священников присвоить репродуктивные способности женщин. Кондрен

показывает, что священники были вовлечены в настоящую конкуренцию со

«знахарками», демонстрируя репродуктивные чудеса: делая бесплодных

женщин беременными, изменяя пол младенцев, провоцируя

сверхъестественные выкидыши и, не в последнюю очередь, воспитывая

брошенных детей (Condren 1989: 84).

[23] К середине XVI века большинство европейских стран стали регулярно

собирать демографическую статистику. В 1560 году итальянский историк

Франческо Гвиччардини выразил удивление узнав, что в Антверпене и во всех

Нидерландах власти не собирают демографические данные, за исключением

случаев «крайней необходимости» (Helleneir 1958: 1-2) К XVII веку все

259

государства, в которых происходила охота на ведьм, также стимулировали рост

населения (там же. 46).

[24] Моника Грин, однако, оспаривает идею, что в Средние века существовало

жесткое половое разделение в медицинской сфере, при котором мужчины не

допускались к лечению женщин, особенно в области акушерства и

гинекологии. Также она утверждает, что женщины были представлены хотя и

в меньшем количестве, чем мужчины, во всей медицинской сфере, не только

как повитухи, но и врачи, аптекари, кровопускательницы. Грин ставит под

сомнение общее утверждение, что акушерки были предметом особенно

пристального внимания властей, и что мы можем проследить связь между

охотой на ведьм и изгнанием женщин из медицинской профессии, начиная с

XIV и XV веков. Она утверждает, что ограничения, наложенные на

[акушерскую] практику, были результатом многих социальных противоречий

(в Испании, например — конфликта между христианами и мусульманами) тем

более, что растущие ограничения, налагаемые на женскую [акушерскую]

практику, могут быть подтверждены документально, в то время как причины, породившие их — не могут. Она признает, что основные соображения, стоящие

за этими ограничениями, были «морального» порядка, иными словами, что

они связаны с представлениями о характере женщины (Green 1989: 435ff).

[25] Дж. Гелис пишет, что «государство и церковь традиционно не доверяли

этим женщинам, чья деятельность часто оставалась тайной и была окутана

магией, если не колдовством, и которые наверняка могли рассчитывать на

поддержку сельской общины» («L'état et l'église se méfient traditionnellement de cette femme dont la pratique reste souvent secrète, empreinte de magie, voire de sorcellerie et qui dispose au sein de la communauté rurale d'une audience certaine»). Он добавляет, что прежде всего было необходимо препятствовать

участию повитух, истинному или воображаемому, в таких преступлениях, как

аборты, детоубийство, отказ от детей (Gelis 1977: 927ff). Во Франции в конце

XVI века в Страсбурге был обнародован первый указ, регулирующий

деятельность повитух. К концу XVII века повитухи были полностью под

контролем государства и использовались им как реакционная сила в своей

кампании моральных реформ (Gelis 1977).

[26] Это может объяснить, почему контрацептивы, которые широко

использовались в Средневековье, исчезли в XVII веке, сохранившись только в

среде проституток, а когда они снова появились на исторической сцене, то

были отданы в руки мужчин, так что женщины могли использовать их только

с разрешения мужчин. Долгое время единственным контрацептивом, предлагаемым буржуазной медициной, был презерватив. Упоминания о нем

начинают появляться в Англии в XVIII веке, одно из первых упоминаний — в

«Дневнике» Джеймса Босуэлла (цитируется в Helleiner 1958:94).

[27] В 1556 году Генрих II во Франции принял закон, наказывающий как

убийцу любую женщину, которая скрывала свою беременность, и чей ребенок

260

родился мертвым. Аналогичный закон был принят в Шотландии в 1563 году.

До XVIII века в Европе детоубийство наказывалось смертной казнью. В Англии

во время Протектората была введена смертная казнь за прелюбодеяние.

К наступлению на репродуктивные права женщин и введению новых законов, санкционирующих подчинение жены мужу в семье, мы должны добавить