Юлий Гессен - Жизнь евреев в России [litres]

В административном отношении дарование евреям гражданской свободы наравне с прочими подданными могло бы повлечь за собою некоторые затруднения в том только случае, если бы это преобразование было произведено в виде исключительной меры для какого-либо отдельного пункта или целой даже местности государства, особенно пограничных с чертою постоянной оседлости евреев, как, например, город Харьков с Харьковской губернией. В этом случае тому пункту или местности могло бы угрожать чрезмерное скопление праздной еврейской черни в самое непродолжительное время, и упомянутая мера имела бы значение скорее включения того города или всей губернии в черту постоянной оседлости евреев, чем основательного улучшения их гражданского быта. Но эта опасность совершенно устранится, если гражданская свобода будет дарована евреям в порядке общих преобразований по еврейскому вопросу. При одновременном разрешении евреям права свободного водворения на всем пространстве Империи можно ожидать более правильного распределения их народонаселения в различных частях государства; в рассеянном же состоянии еврейская чернь будет, без сомнения, представлять для правительства несравненно менее затруднений, чем в состоянии сосредоточенном, в каком она ныне находится. За сим общие меры полицейского надзора, облегчение для евреев способов жизни и успехи просвещения будут вполне достаточным обеспечением против беспорядков, какие происходят ныне, от чрезмерного развития среди евреев числа их черни…

Опыт свидетельствует, что ряд исключительных узаконений, направленных, в большей или меньшей степени, к ограничению гражданской свободы какого-либо класса подданных, не имеет другого результата, как крайнее усложнение естественного хода в государстве законодательных, судебных и исполнительных дел. К разряду этого рода узаконений принадлежат и исключительные постановления о евреях. Не говоря о происходящих от этого общих затруднениях, достаточно указать на те неудобства, которые представляют для местной администрации правила о временном пребывании евреев в местах, закрытых для их постоянного жительства. Этими правилами проживательство евреев в столицах и других внутренних городах, в том числе и городе Харькове, обусловлено, во-первых, законным поводом приезда, во-вторых, определенным сроком временного пребывания, в-третьих, точным выполнением торговых уставов. Исключительный этот порядок стеснителен не только для евреев, но отчасти и для самих местных жителей, которые имеют естественное расположение пользоваться оборотливостью торговых евреев и уменьем их сбывать товары по несравненно низким ценам. Следить за каждым шагом жителей и приезжих евреев местному полицейскому и городскому начальству нет никакой возможности. Отсюда беспрестанные нарушения упомянутых правил, которые, в сущности, остаются поэтому во многих случаях одною мертвою буквою…

Примеры этого встречались нередко не только в губернских городах, но и самих столицах. Это способствовало разного рода послаблениям и потворствам со стороны самого полицейского начальства, которое нельзя, однако, за это строго осуждать, потому что в некоторых случаях необходимость беспощадного преследования евреев не оправдывается действительными потребностями общих и местных интересов государства, а именно в случаях такого рода, как уклонение евреев из отставных солдат от немедленного выезда из города, в котором они проживали, с семейством, весьма продолжительное время, случайная продажа неконтрабандных товаров, ухищрения насчет сроков проживательства таких лиц из еврейского купечества, которые более или менее пользуются всеобщим уважением, и т. п.

Эти обстоятельства возбуждают неудовольствия и жалобы со стороны только одного местного купечества, которое, опираясь на закон, постоянно отстаивает свои монопольные преимущества пред евреями, вследствие чего происходит общее замешательство по делам этого рода, которое усложняет переписку и нередко ставит высшее губернского начальство в затруднительное положение.

Коренные преобразования по еврейской части, в основании которых лежит современная мысль политического и гражданского равенства подданных, должны положить конец этому порядку вещей и вместе с другими подобными реформами, отчасти уже выполненными правительством, устранить все те условия, которые стесняли до сих пор частную и общественную деятельность подданных, поселяли в них недоверие к правительству, усложняли обязанности исполнительных властей, замедляли официальную переписку и чрез это нарушали в государстве правильное и безостановочное течение судебных и административных дел».

Таким образом, отрицательное отношение, которое записки Рейтерна и Валуева встретили в Комитете министров, не находило поддержки в настроении местных властей; администраторы, начальствовавшие в пределах черты оседлости, и те, которые находились вне ее, одинаково настаивали на необходимости сбросить с евреев в той или иной мере цепи, мешавшие их торгово-промышленной деятельности и препятствовавшие благосостоянию прочего населения. Особливое же, конечно, значение имели в данном случае представления новороссийского генерал-губернатора Коцебу, во многом разделявшего взгляд своего предшественника графа Строганова, и ранее приведенное ходатайство киевского, подольского и Волынского генерал-губернатора князя Васильчикова, так как в управляемых ими губерниях была сосредоточена значительнейшая часть еврейского населения.

Приведенные представления должны были бы укрепить министра финансов Рейтерна в его стремлении освободить от оков черты оседлости торгово-промышленную группу евреев. Но оказалось, что он не дал хода своей записке, когда Комитет министров предложил ему внести ее в Государственный совет. Это случилось не потому, что Рейтерн изменил свой прежний взгляд на положение евреев. Он был вынужден отказаться от своего проекта лишь потому, что в это время император Александр II совершенно определенно высказался против уничтожения черты оседлости; на всеподданнейшем докладе новороссийского генерал-губернатора Строганова, указавшего на то, что необходимо дозволить евреям селиться по всему пространству империи и что, если права евреев должны быть расширяемы только постепенно, то именно с этого следует начать, государь написал: «Я с этим никак не согласен» (1863 г.). Эта резолюция предопределила судьбу записки Рейтерна; его проект охватывал столь многочисленную группу еврейского населения, что близко подходил к отмене черты, осуществление же подобной меры стало невозможным после того, как государь решительно высказался против нее.