Андрей Беляков - Чингисиды в России XV–XVII веков: просопографическое исследование

В 1603/04 г. сибирский царевич Арслан б. Али присутствовал на приеме у Бориса Годунова, скорее всего, данный визит связан с совершеннолетием царевича. В Москву его сопровождало 12 человек. Борис Годунов пожаловал людей царевича: 2 «лучших» получили по платку «золотному» в 10 рублей, кафтану в 8 рублей, шапке в 2 рубля, сафьяновым сапогам в 50 копеек, серебряному ковшу весом в гривенку и по 8 рублей денег; 3 человека получили по однорядке в 3 рубля, кафтану в 3 рубля, шапке по 1,5 рубля, серебряной чарке весом в 2 гривенки, сафьяновым сапогам по 50 копеек и по 5 рублей денег; остальным семерым дали по однорядке в 2 рубля, кафтану в 2 рубля, шапке за рубль и по 3 рубля денег [2213]. Дача самому царевичу неизвестна.

В апреле 1616 г. сибирскому царевичу Алтанаю б. Кучуму дали на приезд и, по-видимому, за шведское тюремное терпение [2214], 31 аршин «червчатого» бархата кизыл-башского, атласа лазоревого, камки куфтерь зеленой, сукна лундыш темно-зеленого (в 23 р. 71 к.), ковш серебряный (2 гривенки без 9 золотников), 40 соболей в 30 рублей [2215]. Следующий раз на приеме у царя он отмечен в 1638 г. «Марта в 18 день, на Вербное Воскресенье, были у государя в золотой палате Сибирской царь Алей Кучюмович да брат его родной царевич» [2216]. Алтанай приехал в Москву с женой и двумя сыновьями. Царевичу дали шубу атласную золотную в 90 рублей и шапку горланую лисью в 12 рублей, а его сыновьям — по платку золотному и горлатной лисьей шапке [2217]. В очередной раз со своими детьми Дост-Мухаммедом и Иш-Мухаммедом он приехал в Москву в 1653 г. Теперь он вместе со своим внучатым племянником, касимовским царевичем Сеит-Бурханом б. Арслан б. Али, приносил шерть царю Алексею Михайловичу. Царь принял их 25 июля. При этом Алтанаю пожаловали шубу в 150 рублей, атлас золотной на соболях, пуговицы серебряные позолоченные и шапку лисью горлатную в 18 рублей. Его дети получили по шубе и шапке в 60 р. 50 к. и 10 р. 80 к. соответственно [2218]. Сеит-Бурхану досталась шуба в 150 и шапка в 15 рублей. Это было несколько больше, чем прежде. До этого на первый приезд 12 апреля 1633 г. царевичу пожаловали шубу из золотного атласа на соболях с бобровым воротником в 60 рублей (на самом деле, по выписи из Оружейной палаты, 60 р. 61 к.) и лисью горлатную шапку в 15 рублей. Правда, Сеит-Бурхану тогда было около 11 лет [2219]. Та же дача была вы дана на вторичный приезд 14 апреля 1636 г. [2220]

На приезд 31 декабря 1622 г. ургенчскому (хивинскому) царевичу Авган-Мухам меду дали золотную шубу на соболях, шапку из черной лисицы, серебряные золоченые кубок, ковш и стопку, английский «червчатый» бархат, атлас желтый, камку куфтерь «червчатую» и 100 рублей деньгами. Аталыку и мамке дали камку адамашку, тафту широкую, дороги, сукно лундыш добрый, сукно багрец и 15 рублей. Абызу достались камка тафта, сукно лундыш и 10 рублей. «Татарину да детине татарскому лучшему» по 5 рублей, тафта широкая и сукно «аглицкое»; «другому» — 4 рубля, сукно да дороги; еще один получил 3 рубля да сукно доброе; остальным — по 2 рубля и сукну доб рому [2221]. В последующем дача царевича, кажется, была унифицирована и составлял: шубу соболью в 60 рублей и черную лисью горлатную шапку в 15 рублей [2222]. На при мере царевича видно, что в ряде случаев Чингисиды сами активно стремились по пасть на прием к государю и тем самым несколько повысить свое материальное положение.

4 апреля 1648 г. у царя был сибирский царевич Василий Ишимович, который после принятия православия некоторое время проживал в Кирилло-Белозерском монастыре. Его также пожаловали дачей. Но в данном случае она оказалась смешана со вторичным пожалованием за принятие православия. Из общего списка в дачу на приезд, скорее всего, следует отнести дачу серебряным ковшом, 40 соболями в 40 рублей, камкой, адамашкой, сукном лундыш, а также 2 аршинами кармазина вишневого и 10 аршинами камки зеленой травчатой, сверх памяти, и лошадь в 10 рублей [2223].

Здесь необходимо отметить, что до конца XVI в. упоминается и иная форма пожалования — дача на отпуске. Чингисиды редко покидали пределы России. За исключением тех представителей «золотого рода», что были посажены на казанский престол, мы можем отметить только три случая. Впервые дача на отпуске зафиксирована в 1550 г. Когда астраханского царя Дервиш-Али отпускали на время в Ногайскую Орду, его пожаловали бархатной шубой с золотом на горностаях, иным платьем (все кратное девяти) и 300 алтын [2224](что составляло около 9 рублей). Поэтому, скорее всего, в данном случае под алтыном следует видеть золотую монету турецкого происхождения «алтун», известный в России как «золотой арабский». В рассматриваемый нами период он по весовой норме близок западноевропейскому дукату, чеканившемуся из золота не ниже 958-й пробы с общим весом 3,4–3,5 г. Они оценивались несколько ниже рубля [2225]. Здесь следует остановиться на символике числа «9» в пожалованиях одеждой. Дело в том, что у монголов существовал обычай поднесения даров в количестве, кратному девяти. По монгольским представлениям, дожившим до начала XX в., дар из девяти белых коней, быков, овец и т. д. являлся наивысшей формой почета, право на которую имели только прямые потомки Чингисхана. У тюрок это число также считалось счастливым [2226].

В 1586 г. крымскому царевичу Мурад-Гирею б. Мухаммед-Гирею на отпуске (отправили на постоянное место жительства в Астрахань) подарили кубок и платье. Его лучших людей также одарили [2227]. Сюда же можно поместить дачу вдове царевича, царице Ертуган, и ее людям, отпущенным осенью 1593 г. в Крым. Ертуган от царя Бориса Годунова, царицы Ирины и царевны Феодосии получила 150 рублей, 100 золотых, соболью шубу, различные меха и большое количество камки и атласа. Сыну царицы Ертуган, царевичу Девлет-Гирею, в это время находившемуся в Крыму, досталось 100 рублей. Брат царицы, Шабан мирза — 15 рублей. Татарам, отъезжающим со вдовой Мурад-Гирея, дали от 1 до 7 рублей. Всем женщинам — 20 рублей [2228]. Чуть позже, по челобитью царицы Борису Годунову, ей прислали дополнительно санную шубу под зеленым сукном на лисьих горлах, ее мамке, Назенике, досталась шуба на беличьих хрептах под «черленым» сукном [2229].

Третий раз Чингисиды покидали пределы Русского государства в самом начале XVII в. Тогда в Сибирь отпустили (возможно, они сами бежали) царевичей Ишима б. Кучума и Кубей-Мурада (Берди-Мурад) б. Кучума [2230]. Но о каких-либо пожалованиях им ничего не известно, скорее всего, они были незначительным.

По нашему мнению, сюда же логично поместить поминки, посылаемые тому или иному казакующему Чингисиду в степь. Как правило, они рассматривались Москвой как некое приглашение к выезду, и должны были показать адресату, на что он может рассчитывать в случае выезда. Документально подобные поминки известны в начале XVI в. Они посылались в ногайские степи для сибирского царевича Ак-Курта, с которым велись переговоры о выезде [2231], в итоге в России в скором времени оказались его сын Ак-Девлет и внук Шах-Али. Подобные поминки должны были также способствовать превращению Чингисидов в проводников политики Москвы в том или ином регионе — амиатов.