Андрей Беляков - Чингисиды в России XV–XVII веков: просопографическое исследование

Здесь нужно помнить, что в Москве строго следили за тем, чтобы обмен подарками не наносил ущерба величию русского государя. Поэтому, как и в других составляющих элементах посольского церемониала, существовала определенная иерархическая система, в соответствии с которой дарить поминки русскому государю мог только узкий круг иностранных монархов, тех, кого Кремль признавал «ровней». Так, в конце XVI в. Кремль вернул подарки, присланные грузинским царем Александром, с целью подчеркнуть неравенство его с русским государем. При этом грузинам было заявлено, что «у государя нашего столько его царские казны, что Иверскую землю велит серебром насыпать, а золотом покрыть, да и то не дорого» [2244]. Мы не знаем, подразумевался ли в нашем случае подобный контекст. Известно только, что подношения продолжались и далее, но в несколько меньших размерах. Подношений от сибирских и касимовских царей и царевичей Опись царской казны на Казенном дворе 1640 г. не фиксирует [2245]. Хотя причины для этого были более серьезные, нежели у ургенчского царевича. Жизнь Авгана в Москве нам известна неплохо, поэтому мы можем попытаться восстановить причины этих подарков. В 1624 г. по обвинению в «непригожих словах» арестовали аталыка и абыза царевича. Их сослали в Новгород и Сольвычегодск, где они сидели по тюрьмам до 1627/28 г., после чего были отпущены на поселение. 10 января 1633 г. в Новгороде из «нятства» был отпущен аталык царевича. В Москву он смог вернуться весной этого же года. Несколько позднее отпустили на поруки царевича и абыза [2246]. Не была ли это искренняя благодарность Чингисида по случаю возращения ему во двор столь дорогих ему людей? Два других подношения в настоящее время невозможно связать с событиями из жизни царевича, либо мы должны делать определенные натяжки. Так, 9 декабря 1638 г. у Авгана родился сын Мухаммед-Эмин [2247]. Было бы возможно связать рождение долгожданного сына с подношением царю шкуры уссурийского тигра. Но оно было сделано не позднее 31 августа 1638 г.

В 1653 г. мы видим уже совсем иную ситуацию. Перед нами явное стремление Алексея Михайловича «возродить» практику XVI в. При этом подношения служилых Чингисидов фактически превратились в посольские дары от вассалов царских кровей.

Это вполне могло стать новой этикетной придворной традицией. Однако крещение в 1654 г. практически всех Чингисидов, проживавших к тому времени в России, не дало ей закрепиться [2248].

Эти дачи стали формироваться постепенно еще в XVI в. Дело в том, что первоначально после приема у царя многие посетители приглашались к столу. После этого, как отличие, некоторым на двор посылались питьевые меды. Но уже в середине XVI в. к столу приглашались далеко не все. Со временем приглашение к столу превратилось в особую форму пожалования. Приглашать Чингисидов к столу перестали только в XVII в. С этого момента в документах регулярно встречаются дачи «в стола место». Тем самым указывалось на некое понижение статуса Чингисидов. Хотя, быть может, здесь наблюдается просто постепенное свертывание данной церемонии. Иностранцы отмечали еще в середине XVI в. что татары «обедали в других залах» [2249]. Хотя и в более поздний период государь приглашал к своему столу кизылбашских послов, но не самаркандского царевича Шейх-Мухаммеда, приехавшего с ними [2250]. Скорее всего, в каждом конкретном случае в XVI в. был свой сценарий, зависевший от целого ряда факторов. Следует отметить, что государев стол превратился в церемонию, посредством приглашения к которой московский царь мог жаловать тех или иных своих подданных и влиять на их местнический статус [2251].

13 февраля 1623 г. у Михаила Федоровича присутствовал касимовский царь Арслан б. Али. Ему был положен корм «в стола место»: «яловица», 3 барана с шерстью, 2 гуся, 2 утки, 10 кур (все живые), калач крупчатый в 3 лопатки, 10 калачей рядовых, 1 кружка вина боярского, ведро вина доброго, ведро вина рядового, четверть ведра «романеи», ведро меда малинового, 5 ведер меда паточного и 10 ведер меда цеженого. После приема у патриарха Филарета касимовскому царю также дали корм, но его размеры неизвестны [2252].

Здесь следует отметить, что в пожаловании мясом и птицей также имелась определенная иерархия. Бараны могли жаловаться живыми, что наиболее почетно, и битыми. В свою очередь, битые бараны могли даваться «с шерстью» или же она должна была возвращаться, что также являлось менее престижным. Живая дичь также оценивалась выше битой. Среди птицы наиболее почетным считался лебедь, далее шли гуси, утки и куры.

Известен корм ургенчскому царевичу Авгану 5 ноября 1627 г. Тогда ему дали крупчатый калач в 2 лопатки, по 2 кружки вина двойного доброго, «романеи», по 2 ведра меда обарного и цеженого, ведро пива доброго, 2 барана с шерстью, 8 кур, 50 яиц, 5 гривенок масла коровьего, на мелкое 30 копеек. Его людям полагалось по 2 ведра меда и пива, полведра вина. Когда 12 апреля 1633 г. у царя впервые был сын Араслана, царевич Сеит-Бурхан, то ему пожаловали дачу против ургенчского царевича. К ней только добавили 1 лопатку муки в калач и ведро меда малинового [2253]. Дача на второй приезд 14 апреля 1636 является аналогичной. К ней только добавили гуся, утку и полстяга говядины царевичу, а людям дали ведро вина, 2 ведра меда и 3 ведра пива. Эту же дачу дали и на отпуске 19 июля [2254].

4 апреля 1648 г. у царя Алексея Михайловича на приеме был новокрещеный сибирский царевич Василий Ишимович. После этого в качестве дачи «в стола место» ему полагалось: калач сметный, полведра вина горячего доброго, ⅔ ведра меду обарного, ведро меда паточного, 7 ведер меда цеженного, 20 хлебов, 20 калачей двуденежных, гусь, заяц, тетерев, 4 курицы, 2 барана, полстяга говядины. Дача выписана против дач стольника князя Г.С. Черкасского, то есть самой большой на тот момент. Но при этом Черкасский являлся только кабардинским князем, а не Чингисидом [2255]. Ниже мы увидим подобное на примере иных форм пожалований. Это наглядно показывает, что Чингисиды постепенно сливаются с иной выезжей знатью восточного, а иногда и западноевропейского происхождения, не имеющей отношения к «золотому роду». Создавалась своеобразная ситуация, при которой служилые татарские цари и царевичи, «честию» уступавшие только Романовым, в плане материального содержания могли значительно уступать иной, как местной, так и выезжей знати.

Начиная с 1654 г., когда крестили всех наличных служилых Чингисидов, татарские царевичи становятся постоянными участниками церемоний государевых застолий по разным случаям. При этом они занимают самые почетные места. С этого же времени появляется еще одна дача, которую условно можно отнести к дачам «в стола место». Это пожалования пирогами участников царских походов по монастырям на богомолье, регулярно фиксируемые в царствование Алексея Михайловича. Подобные раздачи всегда происходили в передней [2256].