Андрей Беляков - Чингисиды в России XV–XVII веков: просопографическое исследование

Статус любого Чингисида в то время был значительно выше Рюриковичей. Каждый из царевичей по своему положению находился выше великого князя, чье положение было равным статусу эке-нойонов (великие эмиры, нойоны-тысячники), удельным князьям соответствовали нойоны, в более позднее время — улугбеки и беки [2471].

Ситуация меняется, когда в Москве начали осознавать свою силу и стали стремиться к одностороннему разрыву даннических отношений со слабеющей Ордой. Можно предположить, что появление царевича Бердедата б. Худайдата, упоминаемого в Москве в 1445/46 г., относится именно к этому промежуточному периоду, когда тот или иной казакующий Чингисид приглашался со своим отрядом в Москву для участия в конкретной военной операции. А.А. Горский видит в нем служилого царевича и считает, что в этом Василий II пошел по стопам своего деда Витовта [2472]. Получив оговоренную сумму за службу, царевич покидал пределы русских княжеств. Можно утверждать, что это было ординарным явлением для середины XV в. Имеются летописные известия о посылке московским князем Василием II зимой 1444/45 г. двух татарских царевичей воевать литовскую землю. Тогда они дошли до Смоленска [2473]. Их имена неизвестны. Б.Р. Рахимзянов видит в них детей Улуг-Мухаммеда б. Хасана, Касима и Якуба, прибывших в русские земли по условиям освобождения из татарского плена Василия II [2474]. А.А. Зимин, отмечая, что Якуб в это время воевал с московским князем, утверждает, что это царевичи Бердедат и Касим [2475]. По нашему мнению, последнее ближе к истине. По крайней мере, это объясняет, почему Якуб и Касим при выезде к Василию II отмечали, что «за прежнее его добро и за хлеб; много бо добра его было до нас» [2476]. Данная фраза относится скорее к Касиму, а не к обоим царевичам. По-видимому, в момент становления Казанского ханства дети Улуг-Мухаммеда пытались заработать на жизнь, кто как мог. Поступление на службу к русским князьям оказалось более безопасным, нежели набеги на их земли. Самовольный набег царевича Мустафы на рязанские земли зимой 1443/44 г. закончился смертью Чингисида [2477]. Таким образом, в ряде случаев царевичи могли восприниматься только как знатные наемники. Это поднимало авторитет великого князя Московского в собственных глазах, глазах подданных и глав сопредельных государств. Вполне возможно, что на приглашение царевичей определенное влияние оказал и польско-литовский опыт, где Чингисидов начали успешно использовать в своих целях несколько раньше [2478]. Но, как мы видим, опыт сопредельного государства переносился на русскую почву с определенными изменениями.

Великий князь московский ни на каких условиях не хотел терпеть в русских землях изгнанного хана Улуг-Мухаммеда б. Хасана, когда тот попытался на время закрепиться в верховских княжествах. Хотя само предложение хана Василию II своего сына и сыновей своих князей в качестве заложников уже следует признать революционным [2479].

Данный процесс ускорился, когда распад Золотой Орды на ряд независимых государств, правящие династии которых враждовали между собой, стал реальностью. Проигравшие в схватке за престол могли найти прибежище только в Ногайской Орде, Литве, Москве или удалиться в Среднюю Азию. Частый выбор Москвы обуславливался в том числе и разразившимся в степи экономическим кризисом, вызванным сменой основных торговых путей в первой половине XVI в. [2480]Разумеется, это значительно поколебало статус Чингисидов. Теперь можно было говорить о неизменно высоком положении только отдельных представителей данного рода, тех, кто смог получить реальную царскую власть. Статус остальных держался только на традиции. За ними признавалось исключительное право на ханский (царский) титул в Дешт-и Кипчаке, но при этом зачастую их использовали как фиктивных правителей или же превращали царевичей в инструмент политического давления (как некий дестабилизирующий фактор) по отношению к соседям.

Постепенно свое влияние стал оказывать и кризис восточной транзитной торговли, вызванный великими географическими открытиями. Пребывание в России было для них подчас наиболее обеспеченным с материальной точки зрения. Воспользовавшись этим, в Московской Руси окончательно перестали рассматривать Чингисидов как своих сюзеренов. С этого момента выезжающие царевичи превращаются в своеобразную разновидность служилых князей, но с очень высоким статусом и значительно ограниченными правами на пожалованные территории и проживающее там население. Э.С. Кульпин считает, что причиной выезда Чингисидов стал социально-экономический кризис в степях Евразии второй половины XIV–XV вв.: «…родная земля не могла кормить излишнее население, а воины-профессионалы не хотели становиться земледельцами». Это понижало их социальный статус. К тому же они привыкли к удобствам городской жизни [2481]. Разделяет данную точку зрения и С.Б. Сенюткин [2482].

На данном этапе Москва принимала далеко не всех желающих [2483]. Этому есть несколько объяснений: внутренняя и внешнеполитическая ситуации, отсутствие большого опыта использования служилых Чингисидов в новых условиях и, возможно, негативное восприятие татарских царевичей местным населением [2484]. Первыми в этом списке стали царевичи Касим и Якуб, дети хана Улуг-Мухаммеда б. Хасана. Возможно, первоначально Чингисиды и их военные отряды содержались по уже традиционной схеме и получали оговоренные дачи за конкретные военные услуги. Со временем, когда стало ясно, что они задержатся здесь надолго, царевичей решили привязать к конкретной территории. Мы не будем говорить здесь о статусе «Касимовского царства-ханства-юрта». Нас интересует другое.

Уже неоднократно отмечался тот факт, что в Описи Царского архива XVI в., в ряду шертных и договорных грамот многочисленных касимовских «владельцев» отсутствует упоминание о двух первых царевичах — Касиме и его сыне Даньяре. Скорее всего, правовая сторона их проживания в Московском княжестве была оговорена в устной форме. Перед нами, судя по всему, пример взаимоотношений переходного периода. С одной стороны, царевичи потеряли права коллективного сюзеренитета над русскими землями, с другой — у Москвы не хватает смелости открыто объявить их служилыми Чингисидами, хотя они и являлись ими де-факто.

Отметим и другой нюанс, который, как правило, проходил мимо внимания исследователей. Будь «пожалование» Касимова вынужденным или добровольным, в любом случае великий князь Московский и Чингисиды поменялись местами. Ранее Рюриковичи получали подтверждение своих владельческих прав в Орде. Теперь инвеститура получалась представителями «золотого рода» из Москвы. Тем самым, независимо от причин возникновения и статуса данного образования, в проигрыше оказались именно потомки Чингисхана. Ведь они тем самым признали, что Василий II занял положение выше татарских царевичей.