Андрей Беляков - Чингисиды в России XV–XVII веков: просопографическое исследование

В итоге под маской покорности вырос монстр, жаждущий абсолютной власти, нс при этом готовый поменять лицо при первом сигнале опасности. По мнению А.И. Филюшкина, данный процесс мог начаться довольно рано, еще во время его первого посажения на казанский престол. Исследователь считает, что ему, будучи подростком, было очень трудно удержать власть над взрослыми, искушенными в интригах людьми. Не справившись с борьбой различных группировок казанской знати, он нашел выход в немотивированной юношеской жестокости [2535]. С этой точкой зрения можно согласиться только отчасти. Маловероятно, что юный хан обладал серьезной властью. Политические решения, скорее всего, принимали совсем иные люди. Нельзя не отметить, что казанский нобилитет предпочитал сажать на престол более чем молодых ханов, считая, что ими значительно легче манипулировать. В нашем же случае ситуация усложнялась еще и тем, что Чингисиду приходилось постоянно лавировать между желаниями отдельных представителей казанской знати, с одной стороны, и контролирующих его московских послов, с другой. Это, конечно же, не могло добавлять ему психического здоровья. Что касается административных и военных талантов царя, то мы вправе поставить их под большое сомнение. По крайней мере, на это указывает тот факт, что он трижды не смог удержаться на казанском престоле.

Загадочным событием, с которым до настоящего времени далеко не все ясно, стало возведение Симеона Бекбулатовича на московский престол. История с отказом Ивана Грозного от всей полноты власти, уход в удел и передача престола Московского государства крещеному Чингисиду является одним из темных мест русской истории. Ученые продолжают спорить о причинах этого политического маскарада и хронологических рамках правления Симеона.

Называют разные мотивы выделения в 1575 г. Иваном Васильевичем своего «удела» из состава Русского государства: 1) по причине предсказания («в том году будет перемена: московскому царю смерть»); 2) для более удобного проведения секуляризации церковных земель; 3) рецидив опричнины; 4) обеспечить таким образом успех кандидатуры Грозного на освободившийся польский престол; 5) своеобразная антиопричнина; 6) боязнь собственного боярства; 7) своеобразный переворот, призванный утвердить абсолютизм [2536]. На сегодняшний день невозможно назвать точную причину. Единственно, что мы можем сказать определенно: это назначение ни в коем случае не было направлено против законных наследников, царевичей Ивана и Федора. Но почему выбор пал именно на Симеона Бекбулатовича? Здесь следует согласиться с мнением тех историков, кто видит главную причину в наличии царского титула, традиции почитания потомков золотоордынских ханов, исповедании Чингисидом православия и прецеденте с царевичем Петром при Василии III. Но нужно помнить еще и о том, что царь Симеон — это племянник Ивана Грозного, полностью зависящий от своего родственника. Таким образом, властные функции передали человеку, в чьей лояльности были уверены, своему ближайшему свойственнику, права которого к тому же при необходимости могли быть оспорены законными наследниками [2537]. Нельзя забывать и тот факт, что вся жизнь царя Симеона указывает на отсутствие у него честолюбивых планов. Спорным нам представляется утверждение, будто выбором Симеона Бекбулатовича царь хотел заручиться поддержкой части татарской знати [2538]. Мусульманин, принявший православие, переставал быть «татарином» и становился «русским» или православным. Хотя для татар даже крещеный царь или царевич по-прежнему оставался Чингисидом.

В истории с великим княжением необходимо отметить одну интересную параллель, которой до последнего времени не касались исследователи. Дело в том, что, согласно официальной идеологической доктрине монголов право на власть имели только представители алтан уруга («золотого рода»), то есть потомки четырех сыновей Чингисхана — Джучи, Чагатая, Угедея и Тулуя, в некоторых местах вплоть до XIX в. При этом, когда власть в том или ином месте захватывал не-чингисид, то для легитимизации своих прав на престол он возводил подставного или иногда мнимого шаха из Чингисидов, а сам становился эмиром при нем. То же самое происходило в мамлюкском Египте после падения Аббасидского халифата (вторая династия халифов (749–1258 гг.), прямых потомков Аббаса, дяди пророка Мухаммеда) [2539].

В случае с Иваном Грозным имеется и еще один аспект. Оставаясь астраханским царем, он имел формальное право назначать правителей России. Астраханское ханство являлось, как показал И.В. Зайцев, правопреемником Большой Орды [2540]. Но напрашивается следующий вопрос: если Иван IV действительно руководствовался подобными соображениями, то кто мог оценить их в тогдашней России, кроме ограниченного круга специалистов Посольского приказа и самого Ивана Грозного [2541]?

С этим периодом жизни царя Симеона связана одна из легенд о царских регалиях. Речь идет о «Казанской шапке», созданной при Иване Грозном. Ныне она хранится в Оружейной палате Московского кремля. Предание долго связывало ее изготовление с именем Симеона Бекбулатовича. Она якобы должна была находиться у марионеточного царя, а шапка Мономаха должна была оставаться у Ивана Грозного. Ныне данная легенда полностью опровергнута [2542]. По другой версии, Казанскую шапку якобы изготовили для Эдигера Бекбулатовича. Получается, что здесь объединили двух совершенно разных людей: Ядгар-Мухаммеда б. Касима (Симеон Касаевич) и Саин-Булата б. Бекбулата (Симеон Бекбулатович). В настоящее время утверждается, что данная шапка была создана в начале XVII в. [2543]Другие исследователи пытаются увидеть в ней атрибут власти казанских царей (ханская корона), военный трофей Ивана Грозного [2544]. А.В. Лаврентьев не соглашается с данными утверждениями и пытается доказать, что она была изготовлена татарскими ювелирами (из Казани или Касимова) вскоре после падения Казани. Действительно, это единственная корона российских государей, не увенчанная крестом. При этом исследователь даже делает попытку назвать мастера. По его мнению, это ювелир («золотарь») касимовского царя Шах-Али б. Шейх-Аулеара Устокасим [2545].

Судьба Симеона Бекбулатовича стала в определенном смысле эталонной для крещенных служилых Чингисидов в России XVI в., и даже отчасти XVII в. В ней можно увидеть весь драматизм процесса их инкорпорации, двойственность положения, неспособность полностью приноровиться к требованиям окружающей их действительности. Им удастся избавиться от этого, и то далеко не сразу, только во второй половине XVII в. В этом — главное отличие от аналогичных процессов, проходивших среди менее знатных служилых мусульман. Чем ниже было положение человека на служилой лестнице, тем легче проходили данные процессы. К сожалению, всеобъемлющих исследований на данную тему до настоящего времени не проводилось.