Андрей Беляков - Чингисиды в России XV–XVII веков: просопографическое исследование

Дату ее смерти установить достаточно трудно, все упоминания о царице прекращаются после 1552 г. В.В. Вельяминов-Зернов предполагал, что привлечение сведений Описи царского архива позволит уточнить хронологию ее жизни [580]. Исследователь говорил об описании ящика 201, где среди документов упоминалось «А в нем книги, приезд царя Шигалея и царевы Шигалеевы Сююндюк (Сююн-бике) царицы» [581]. Сама Опись царского архива — памятник сложный и еще не до конца исследованный.

А.А. Зимин, занимавшийся реконструкцией государственного (царского) архива, отметил, что основное содержание ящика сформировано около 1561 г. Исследователь отмечал, что Шах-Али находился в Москве в 1552, 1556/57, 1558, 1562, 1564 гг. Исходя из того, что Шах-Али бил челом о женитьбе на Сююн-бике в Москве в мае 1552 г., А.А. Зимин предположил возможным их приезд в 1552 г. [582]При всей вероятности подобной датировки, обращает на себя внимание такое обстоятельство, что Сююн-бике именуется «Шигалеевой», но если они приезжали в Москву в 1552 г., то она еще не была замужем за Шах-Али, и, соответственно, должна именоваться «Сафакиреевой», что и имело место в летописях при именовании ее при вывозе в Россию и при прошении Шах-Али выдать ее за него замуж [583]. При этом известно влияние царского архива на летописи [584], а также особое отношение царских дьяков к статусным вещам. Таким образом, можно предположить, что сообщение ящика 201 Описи царского архива относится ко времени после 1552 г. Последнее упоминание Сююн-бике в дипломатической переписке относится к февралю 1554 г. [585]В «Казанской истории» упоминается, что она присутствовала при крещении сына в январе 1553 г. [586], но если это и так, то этот визит не связан с упоминавшимся в ящике 201. Вероятно, она умерла не ранее 1554 г., более точно установить дату ее смерти не представляется возможным.

Положение Сююн-бике при Шах-Али достоверно не известно. В «Казанской истории» и грамотах Юсуфа оно рисуется как бедственное. Жила де «аки в темнице», Шах-Али якобы казнил ее: «носа ей срезал и поруганье великое учиня убил ее до смерти» [587]. Данное сообщение, по-видимому, не имеет никакого отношения к действительности. Царица должна была быть окружена почетом и достойным материальным содержанием. Для успокоения волнующейся родни русское правительство отправило в Касимов с грамотой к Шах-Али гонца И. Пахомова. В послании касимовскому царю рекомендовалось допустить к Сююн-бике послов Юнуса б. Юсуфа и Али б. Юсуфа, а также отправить ей к Юсуфу и матери послание [588]. Все это имело место после 2 февраля 1554 г. [589]После этого прямых сведений о Сююн-бике более нет.

Видно, что за прошедшие десятилетия женский компонент начинает играть значительно более заметное место в русской дипломатии на Востоке. У Шах-Али известна еще одна жена, Буляк-шад-бикем, дочь касимовского сеида Джуруджия (1530 — 1 октября 1557 гг.) [590]. Имелись у него, и другие жены, но по именам они нам не известны. В марте 1552 г., после очередного отъезда Шах-Али из Казани, русские воеводы потребовали от казанцев, чтобы те прислали в Свияжск «царицу Шигалееву цареву и меншицу» [591].

В означенный период времени было еще раз применено право левирата в политических целях. 24 мая 1555 г. в Астрахань, к новому царю Дервиш-Али б. Шейх-Хейдеру, ставленнику Москвы, дабы лишний раз подчеркнуть его права на трон, отправили жен и дочерей свергнутого предыдущего царя Ямгурчи б. Бердибека «Тевкель царицу и з дочерью, да другую царицу Ганзаду (Кандазу), цареву Шавкалову дочь» [592]. Правда, одну из цариц, Елякши (Ульяна), после крещения по непонятным причинам выдали замуж за Захария Ивановича Плещеева [593]. Скорее всего, это произошло из-за того, что ее новорожденного сына решили крестить, а это потребовало крещения кормящей матери. Теперь ее следовало пристроить. Выбор пал на одного из доверенных лиц Ивана IV того периода. Но, возможно, разгадка кроется в материнских чувствах царицы — она просто не хотела покидать своего ребенка. В данной истории остается непонятным, насколько данный брак повлиял на статус З.И. Плещеева.

Абдула (Кайбула, Гайбула) б. Ак-Кобек выехал в Москву в мае 1552 г., тогда же его женили на дочери Джан-Али б. Шейх-Аулиара [594]. Впоследствии этот брак сыграет определенную роль при выборе очередного касимовского царя. В 1584 г. им становится Мустафа-Али б. Абдула, внук Джан-Али (?). Известно, что после смерти Шах-Али, не оставившего наследников, Иван Грозный предлагал крымскому царю Девлет-Гирею женить одного из своих сыновей или внуков на дочери прежнего касимовского царя (родственнице Маг-салтан?) и обещал в приданое Касимов (правильнее, титул касимовского царя или царевича) [595]. Брак не состоялся. Очередным царем стал Саин-Булат б. Бекбулат. Будучи касимовским царем, Мустафа-Али женился на дочери романовского мирзы Али б. Кутума Салтан-бике, являвшейся, между прочим, двоюродной племянницей Сююн-бике. Салтан-бике предстояло сыграть особую роль в истории Касимова. Дело в том, что по тому же праву левирата через брак с ней титул царя касимовского получили Ураз-Мухаммед б. Ондан (1600 г.) и Арслан б. Али (1614 г.) [596]. Она пережила всех трех мужей.

Следует подчеркнуть особую роль левирата в постзолотоордынском обществе, когда жена предыдущего хана, переходя к следующему, передавала ему и права на власть. Изначально в условиях кочевого быта и полигамии он обеспечивал сохранение за вдовами средств к существованию и вместе с тем стабилизировал родоплеменные отношения. В условиях же ожесточенной борьбы среди высшей аристократии в государствах-наследниках Золотой Орды левират получил политическое содержание: благодаря ему при смене хана не происходило заметного перераспределения властных полномочий внутри нобилитета, к тому же новый хан сохранял поддержку родни жены. Впрочем, это действовало лишь в том случае, если хан не начинал сам менять внутреннюю расстановку элиты. В экстремальных условиях левират мог легитимизировать получение трона тем или иным правителем. В обстановке же искусственно созданного политического организма (такого, как «Касимовское царство») левиратные отношения являлись стабилизирующим фактором при распределении власти внутри политической элиты. Все это, а также роль двора выезжего хана или султана (аталыков, имелдешей и др.), приводило к консервации подобного сообщества и к закрытости политической элиты [597].

Имеется информация о браках еще четырех некрещеных детей Абдулы. Арслан-Али был женат на некой Ураз-салтавне [598]. Его дочь Ахтанай (после смерти супруга приняла православие и стала Ульяной) была женой романовского мирзы Эль (Иль) б. Юсуфа [599]. Даулети-ханым являлась супругой сеида Тек-Бека [600]. Другая дочь Абдулы (имя не установлено) в 1591 г. выдана замуж за крымского мирзу, находящегося в России на правах почетного заложника Пашая мирзы Дербышева князя Куликова [601].