Виталий Маневич - Экономические дискуссии 20-х

Для "социальников" "социальные отношения" — сконструированные логические категории, порожденные "чистыми целями познания". Реальностью же являются психические, физиологические, естественно-технические и другие явления. Таким образом, в понимании экономической реальности "социальники" ничем не отличались от представителей крайне вульгарных направлений буржуазной политической экономии. "... Экономический фактический материал часто может быть полностью понят в своей сущности лишь в том случае, если его анализу позволить поднять до последних реальных (т. е. психофизиологических, естественно-технических и чисто психических) условий совершающегося" 23 23 Там же. С. 224. , — писал А. Амонн.

Для "социальников" причинное объяснение категорий политической экономии немыслимо потому, что сами эти категории суть логические построения, не связанные с действительной взаимозависимостью явлений в обществе.

Исходя из этого "социальники" различали "научно-причинный" метод познания (неприменимый, по их мнению, в политической экономии) и "научно-культурный" метод, т. е. исключающий познание причинных связей и конституирующий понятия исходя из философских и этических ценностей. Отсюда другое название "социальной школы" - этическое направление.

В соответствии с этим Ф. Петри, "комментатор" К. Маркса, заменял закон трудовой стоимости "идеей стоимости", исходившей из категорического императива Канта, утверждающего абсолютную ценность человеческой личности. Именно в силу исключительного, особого места человека в мироздании, морального различения роли человека и природных факторов производства вся вновь созданная стоимость "вменяется" труду. «... Мы находим у Маркса последовательное проведение той точки зрения, согласно которой все, что ежегодно предназначается для распределения, без остатка должно быть вменено труду. Только человеческий труд создает ту субстанцию, которая распределяется в форме отдельных доходов между различными общественными классами. В этом не заключается никакого практического этического требования равенства, никакого требования "права на полный продукт труда"; здесь имеет место конституирование понятия, служащего чистым целям познания...» 24 24 Петри Ф. Социальное содержание теории ценности Маркса. 1928. С. 56. , - таков, по мнению Ф. Петри, результат применения "научно-культурного метода", якобы использованного и К. Марксом. "Вменение" стоимости труду, по словам Ф. Петри, отнюдь не означает, что труд является причиной стоимости. Напротив, "для анализа, имеющего своей целью только каузальное объяснение меновых зависимостей, — утверждает Ф. Петри, — все доходы суть явления цены; их особенности сводятся к материальному характеру условий производства, рассматриваемых в качестве источников доходов, к их роли в процессе труда. Рента выступает с этой точки зрения как цена услуг земли, прибыль указывает на цену произведенных средств производства, заработная плата есть цена третьего технического фактора производства — труда" 25 25 Там же. С. 54—55. .

Социальное направление оказало некоторое влияние на дискуссии в советской экономической литературе 20-х годов. В качестве последователя этого направления в советской экономической литературе выступал С. И. Солнцев.

Существенное влияние на одно из направлений в экономической литературе 20-х годов (а именно на так называемое "идеалистическое направление" оказал австромарксизм, особенно работы Р. Гильфердинга. Лидера "идеалистического" направления И. И. Рубина можно считать учеником Р. Гильфердинга.

Р. Гильфердинг, справедливо трактуя социальные формы как предмет теоретического исследования, вместе с тем полностью упускал из виду внутреннюю диалектику социальных форм и их материальных носителей, отрывал тем самым социальные формы от процесса производства. Материальная вещь, потребительная стоимость рассматривалась Р. Гильфердингом не как одна из определенностей формы, а лишь как посредник общественного отношения.

Оторванные от реального процесса производства социальные формы переносились Р. Гильфердингом в сферу обмена, и лишь отношения обмена объявлялись им предметом теоретического анализа.

Поскольку предмет политической экономии Р. Гильфердинг ограничивал отношениями между независимыми, ничем, кроме обмена, не связанными товаропроизводителями, то, по его мнению, в обществе социалистическом, организованном, планово-управляемом места для теоретической экономии не будет. В советской экономической литературе 20-х годов представление о том, что социалистические производственные отношения не требуют теоретического изучения, более того, исключают такое изучение, было широко распространено.

Дискуссии 20-х годов не были простым продолжением обсуждения методологических проблем в дореволюционной литературе.

Философские и методологические дискуссии 20-х годов явились отражением экономических проблем, стоявших перед страной, были объективно обусловлены этими проблемами. Дискуссия о границах предмета политической экономии была, по сути дела, во многом обусловлена спором о судьбах старых экономических форм (прежде всего товарно-денежных форм) в условиях переходного периода, о соотношении новых и старых экономических форм. Так, А. Богданов, считавший стоимостные формы вечными (поскольку трактовал он их натуралистически), считал и политическую экономию вечной наукой, с вечным, неизменным предметом исследования. Н. Бухарин полагал, что поскольку вечные законы производства (закон трудовых затрат прежде всего) постепенно сбрасывают стоимостные покровы, постольку и политическая экономия, изучающая лишь стоимостные формы, должна уступить место другой науке — науке об организации производства. И. Скворцов-Степанов предполагал, что в любом обществе, известном истории, всегда сосуществовали элементы разных способов производства, изучающиеся общей наукой — политической экономией.

На рубеже 20-х и 30-х годов широко распространенным было мнение, что ликвидация старых экономических форм означает вместе с тем планомерное создание новых социалистических экономических форм и отношений, диаметрально противоположных старым товарно-капиталистическим. В соответствии с этим экономическая теория социализма должна явиться диаметральной противоположностью экономической теории капитализма. В 30-х годах и много позднее в экономической литературе предпринимаются попытки сконструировать исходные положения новой политической экономии, прямо противоположные исходным положениям политической экономии капитализма. Таковы конструкции "основного закона" или "закона движения" социалистической экономики (закон-план или закон-диктатура пролетариата). Товарно-денежные отношения при такой трактовке предмета политической экономии социализма характеризуются как отжившие, или отживающие, или же, наконец, как существующие в порах нового общественного строя, но не имеющие отношения к конституирующим его признакам, играющие сугубо подчиненную роль.