Николай Пашкин - Византия в европейской политике первой половины XV в (1402–1438)

Из приведенного фрагмента видно, что именно так беспокоило Сигизмунда. Он уже не протестовал против перемещения собора в Италию, зато его перенос в Авиньон и инициированный процесс против паны, грозивший закончиться смещением последнего, воспринимались им как сплошная цепь французских махинаций. Урон, который мог быть нанесен церкви, Сигизмунд напрямую связывал с поражением интересов империи, т. е. фактически германских интересов. Удивительным образом предстает из его слов столкновение национальных партий: французы были недовольны тем, что итальянцы контролируют святой престол, а немцы держат корону Священной Римской империи, и под благовидным предлогом унии с греками действовали к собственной выгоде. О том, насколько сильно император был встревожен, говорит тот факт, что в случае крайней необходимости он готов был оставить все дела и лично приехать в Базель.

В известность о происходящем были поставлены и многие немецкие курфюрсты [476]. Одним словом, дело действительно касалось германских интересов. Уполномоченный Сигизмундом епископ Аугсбурга выступил 9 августа перед Базельским собором. Он дал понять, что позиция императора не означает, что он на стороне папы, а выражает его желание выступить посредником между ним и депутатами [477]. Сам Сигизмунд повторно писал в Базель 10 сентября, пообещав поддержку собору, если только депутаты воздержатся от спешных и необдуманных решений [478].

Благодаря настойчивому вмешательству Сигизмунда в Базеле постановили не прекращать, но временно приостановить процесс против понтифика. По-видимому здесь пока еще уважали посреднические усилия германского императора и не бросали открытый вызов папе лишь потому, что никто не мог твердо сказать, за кем последуют греки. Сигизмунд смотрел на все это с оптимизмом. В письме от 6 ноября он писал собору, что, по некоторым сведениям, греки якобы уже отправились из Константинополя в направлении Венеции, и тут же сообщал, что снарядил к ним византийского посла Мануила Дисипата с предложением приехать в Буду. При получении известий об их прибытии он обещал немедленно отправить к ним новое посольство и убедить принять свой план [479]. Но Сигизмунду не суждено было дожить до этого дня: 9 декабря 1437 г. император скончался.

Не только Сигизмунд выступал против агрессивных планов собора в отношении папы, но и делегаты от Кастилии [480]. Озабоченность проявил и английский король Генрих VI. В ноябре 1437 г. он писал герцогу Саксонии (и как явствует из этого же письма, также императору Сигизмунду папе и собору), что необходимо предотвратить схизму а базельским отцам следует переехать в Феррару либо в другое место, которое будет удобно и грекам, и папе, и депутатам, и всем светским князьям [481]. Это было еще одно компромиссное предложение, которое учитывало и интересы византийской стороны. В Базеле этот лее принцип отстаивал кардинал Чезарини, призывая депутатов вопрос о том, где проводить вселенский собор, предоставить для решения грекам. Но после смерти императора Сигизмунда не осталось авторитетной силы, способной не допустить развития конфликта. Тем более что в начале декабря через Венецию уже поступали сведения о том, что греки плывут в Италию на папских галерах [482].

20 декабря Чезарини сделал последнюю попытку призвать собор к компромиссу с понтификом. «В момент, когда греки уже почти у порога, — взывал кардинал, — не подвергайте риску святое дело; скоро в порт поедут наши депутаты (от Базельского собора. — Н. П .), которые изо всех сил будут стараться убедить их ехать в Авиньон или в Савойю; если получится, то и все мы отправимся туда, а если нет, обсудим с ними другое место, удобное и приемлемое нам, грекам и папе; ведь без греков не может быть унии с ними, а они же ставят условием непременное присутствие папы» [483]. Но голос кардинала не был услышан. 9 января 1438 г. он с группой прелатов покинул Базель, чтобы отправиться в Италию. Спустя десять дней после этого вернулось базельское посольство из Константинополя, и 29 января собор уже слушал доклад Иоанна Рагузанского о его неудавшейся миссии [484].

Тем временем папа Евгений IV уверенно продолжал готовиться к приему византийцев в Италии. Подготовка к открытию собора шла и по дипломатической линии. Известны послания понтифика к германским князьям, герцогам Саксонии и Баварии, с просьбой прислать на конгресс своих делегатов [485]. Предметом особой заботы со стороны курии стала позиция австрийского герцога Альбрехта. Последний в значительной степени унаследовал после Сигизмунда гуситскую (богемскую) проблему, которая в многолетней деятельности Базельского собора была и, впрочем, продолжала оставаться одной из самых главных. Уже в силу этого факта герцог едва ли мог резко обрушить отношения с собором, от которого по-прежнему многое зависело в этом вопросе. Папа, очевидно, учитывал это, когда убеждал в том, что переговоры с гуситами, как и переговоры с греками, можно перенести из Базеля в Феррару. В декабре 1437 г. папский посол должен был передать Альбрехту следующее: «По мнению папы, следует подумать о том, что в интересах самого герцога и к пользе для его государства вопрос о гуситах надо передать на Феррарский собор, где, по твердому убеждению понтифика, его можно будет успешно решить; в этом случае богемы, ободренные такой надеждой, станут более кроткими в отношениях с герцогом, который должен понять, что с базельскими отцами богемы уже едва ли смогут договориться, а скорее всего не смогут никогда, потому что этот собор (Базельский. — Η. П .) переносится в Феррару не для того, чтобы сорвать обсуждение богемского вопроса, а чтобы, наоборот, легче было решить его, так как в связи с вопросом о греках он должен решаться сходным образом ввиду взаимной близости этих двух проблем» [486].

Здесь уместно вспомнить о том, что всего за три года до этого византийцы посчитали страшным оскорблением случай, когда авторы декрета «Sicut pia mater» опрометчивой словесной формулировкой уравняли их с гуситами. Папа Евгений IV безусловно знал об этом, но в данном случае проводил эту параллель совершенно открыто, пытаясь отыграть гуситскую карту у Базельского собора и разрушить возможный альянс между ним и герцогом. Впрочем, эти старания успеха не принесли. Альбрехт и князья оставались на позиции, близкой к той, которую прежде занимал Сигизмунд. В результате из всех политических сил самой надежной опорой папы оставалась Венеция. Венецианский дож Франческо Фоскари в письме от 24 октября 1437 г. приветствовал решение о переносе Базельского собора в Феррару [487]. Власти республики тщательно отслеживали все известия с Востока о передвижении византийской делегации и готовились принять ее в своем порту. Ожидание этого события, как видно из всего сказанного выше, лишь усугубило ситуацию в латинской церкви и обострило напряженность внутри западного политического сообщества.