Пьер Шевалье - Генрих III. Шекспировский король

Было бы ошибочно полагать, что публицисты того времени были единодушны в вопросе природы и широты королевской власти. Так, перед открытием Штатов Жан Боден опубликовал работу «О Республике» в ответ на «Франко-Галлию» Отмана и прочие труды противников абсолютной монархии. Боден не был первым, выдвинув идею божественного права королей. Их власть, как говорили его противники, была переданной властью. Вначале она была в ведении коллектива всего общества, но впоследствии оно передало ее правительству и главе царствующей династии. Так она оказалась целиком в ведении монарха, абсолютно и безраздельно. Осуждалась сама идея разделения власти. Король не мог иметь спутников в «королевском достоинстве» и не становился, вопреки мнению Аристотеля, тираном, потому что не считался с устремлениями своего народа. Ясно, что законы его не связывают, он может по желанию издавать их и так же отменять. Однако безграничная монархия короля имеет некоторые рамки, в частности моральные и божественные законы. Король обязан также соблюдать «основные законы королевства», из которых первый закон, исключающий женщин из числа носителей короны, касается нерасторжимого характера государственного королевского имущества и второй, не менее важный, не дает права еретику быть наследником Святого Луи. Король также должен соблюдать договоры, заключенные им со своими подданными и иностранными монархами. Его подданные не являются рабами, они должны оставаться свободными и располагать собой и своим имуществом. Навязывать им свою волю без согласия Штатов значило бы посягать на их право собственности. Такова в общем теория Бодена. Протестанты и представители Лиги предлагали способы правления, отличные от действовавшей тогда системы, а Боден ограничился выделением различных обычаев, родившихся в ходе истории и ставших впоследствии конституцией королевства.

Если от структуры королевства, как ее понимал Боден, обратиться к мнению Генриха III, то можно констатировать, что главной причиной уступок была острая нужда королевской казны в деньгах. Кредиторы королевства требовали выплаты более 100 миллионов ливров. Кроме того, король не имел возможности заплатить находящимся у него на службе швейцарцам. Более того, он не знал, чем обеспечивать жизнь своего собственного дома. Но как только он заговаривал о деньгах, все придумывали всевозможные уловки для отказа. Когда король припер к стенке все три сословия, они выдвинули большое количество доводов, стараясь избежать замаячивших перед ними новых налогов. Знать и духовенство указали на закон, освобождающий их от налогов. Третье сословие ссылалось на тяжелые времена и обеднение нации в настоящий момент. Большинство дворян отказывалось начинать кампанию на свои средства.

Легче всего можно было достать денег у духовенства. Некоторые епископы, особенно с юго-востока страны, земли которых были островками, обойденными морем гугенотов, предлагали помощь своим собратьям. Но большинство духовенства считало, что не оно одно должно оплачивать военные расходы. Несмотря на возражения духовенства, его руководители — кардиналы де Бурбон и де Гиз, с помощью епископов Юга — убедили своих коллег, что нельзя все же оставить короля без средств, так как он действует в первую очередь в интересах религии. Наконец, духовенство согласилось оплатить жалованье 1000 жандармов и 4000 пехотинцев, а после новых споров — предоставить королю 450 000 ливров. Для увеличения этой суммы Генрих III предложил разрешить ему продать государственное имущество на сумму 300 000 ливров. Представители третьего сословия возразили, что в их архивах нет ни одной статьи, касающейся данной области. Боден заявил, что имущество короны нерасторжимо, и король— лишь пользователь. Просьбы Генриха III ни к чему не привели. Он жаловался: «Они не хотят ни помочь мне, ни дать возможность воспользоваться моим имуществом. Это слишком жестоко».

Короля ждало новое разочарование. Встав во главе лиг и приняв участие в их организации, он должен был констатировать, что члены ассоциаций имеют сомнения относительно его намерений. Знать Пикардии не приветствовала изменений, нарушавших их привилегии. Они подписались под текстом ассоциации клятвой защищать религию и способствовать укреплению власти короля, но собирались участвовать в этом деле только в том случае, если их свободы и привилегии останутся неприкосновенными. Городские буржуа проявляли не больше пыла. Гак, Амьен выгнал Жака д'Юмьера, приехавшего с 300 всадников с предложением для жителей вступить в Лигу. 19 февраля король писал, выражая свое неудовольствие, д'Юмьеру: «Я бы хотел, чтобы города вступали в Лигу без подобных затруднений». Однако он освободил амьенцев от вступления в ассоциацию за 8000 ливров. Быть может, разозлившись, он освободил бы от военной обязанности все города за добрые наличные деньги? Большинство депутатов Штатов были убеждены в необходимости поддержки монарха. Так, один из них, Шалон, сказал королю: «Все лиги и ассоциации в монархическом государстве имеют важные последствия. Для подданных короля невозможно вступить в какую-либо лигу, не желая иметь во главе ее своего монарха».

Стоять во главе лиг провинций, неизвестно, вступивших в них или нет, не рассчитывая на усердие их членов, не иметь финансовых возможностей проводить свою политику — таков был в начале 1577 года незавидный удел Генриха III. Его затруднения усиливались отказом двух первых сословий объявить войну гугенотам. За неимением лучшего он возложил все надежды на поездку своих представителей к королю Наваррскому, принцу де Конде и Данввилю. Но когда посланцы вернулись, они не привезли с собой ничего обнадеживающего. Принц де Конде просто отказался от предложений «так называемых Генеральных Штатов Блуа». Дипломат король Наваррский, в отличие от своего кузена, принял послов доброжелательно. Ведь ему надо было показать себя в лучшем свете, принимая во внимание, что ветвь дома Валуа может угаснуть, так как ни герцог Алансонский, ни Генрих III не имели наследников. После своего бегства из дворца он присутствовал на протестантской молитве в Алансоне, но затем три месяца отказывался исполнять обряды новой религии. В глубине души он предпочел бы сохранять нейтралитет. Но поскольку в силу обстоятельств он оказался во главе протестантского движения, то вновь стал гугенотом, не переставая благоволить к католикам. Когда депутат духовенства епископ де Вьенн напомнил ему о бедах войны, его глаза наполнились слезами, он составил письмо «к господам, ведущим заседание Штатов» с просьбой пересмотреть вопрос о религиозном единстве. В приложении к письму он просил заверить короля в его верности и высказывался за политику примирения французов, которая, по его мнению, одна была способна положить конец бедам и несчастьям королевства. В 1577 году Генрих Наваррский уже был лучшим союзником Генриха III и прилагал все усилия для установления мира между католическим большинством и протестантским меньшинством.