Пьер Шевалье - Генрих III. Шекспировский король

В 1576 году Бернар Жерар, господин де Эллан, посвятил королю свою «историю Франции» и подчеркнул, что история — «хозяйка жизни» и для принцев очень важно «сидеть с ней на суде человеческой жизни» и «быть мудрыми и осмотрительными». Упоминая тиранов, он призывал принцев избегать подобных путей: «Принцы, читающие и призванные читать историю, должны остерегаться от похожих случаев». Этот отрывок тем более примечателен, что и Карл IX и Генрих III при жизни были квалифицированы как тираны. В 1577 году королю посвятил свою книгу «Четыре книги истории, в которых объясняется искусство правления» иезуит Папир Массон. «Вы много читаете, — писал он, обращаясь к Генриху III, надеюсь, вы возьмете книгу по своей воле… зная, что свидетелем ее появления был Филипп Юро (канцлер Шеверни). Благодаря его расположению и большому количеству книг из его библиотеки я смог закончить эту историю… за 4 года». Через два года, в 1579 году Франсуа де Белльфорес защищал короля в «Общей истории Франции» от лживых нападок, вызванных дуэлью его фаворитов и изображающих его «тираном» и «коронованным цыпленком»: «зная о недоброжелательности ваших врагов к вашему возможному потомству, которые только и мечтают об угасании вашей династии и не отказываются от попыток посягательства на историю и ее изменения». Такие слова были ясно направлены против вдохновителей пропаганды в пользу Лотарингского дома, претендующих на происхождение от Карла Великого.

Не менее замечательно посвящение Ля Попелиньера, автора вышедшей в 1581 году «Истории французов», и тем более заслуживает внимания тем, что исходит от реформата, лучшего и самого беспристрастного рассказчика эпохи. В отличие от явно враждебного Агриппы д'Обинье, Ля Попелиньер проповедует лояльное отношение к монархии, объявляя себя «убежденным в том, что лучший адресат его труда — король, который как представитель Господа на земле» проявляет «добрую волю и расположение ко всем тем, кто искренне желает оказать ему скромную услугу».

Конечно, литературный жанр посвящения никогда не был поводом преподать урок тому, кому адресовано произведение, особенно если речь идет о монархе. Но от этих строк веет искренностью. Их авторы отмечали прекрасный вкус короля и иногда даже преувеличивали его. Посвящая ему свое произведение «Государство», Габриэль Шаппюи подчеркивает «более, чем королевский гуманизм и теплоту, с которой Ваше Величество ко всему относится». В заключение он желает ему «небесную корону, которую вы ожидаете, согласно вашему высокому королевскому девизу. Которая, принимая во внимание совершенство вашей жизни и деяния вашего благочестия, никак не может миновать вас». В 1587 году Габриэль Буанен в своем «Сатире» разоблачал «республиканцев, то есть всех противников монархии. Закон, говорил он, стал «разрисованным идолом». Он подчеркивал, что называющие себя «республиканцами» восстают против магистратов, потрясают основы законности и осмеливаются подниматься против короля, который «подобно фениксу» не имеет себе равных и которого Буанен называет «любимцем небес». Тот же Буанен приглашает короля любить мир, если же это будет не в его силах, прибегнуть к помощи «лояльных капитанов» и «поставить на страже старых и преданных солдат». Также он призывал наказывать богохульников, но в особенности не слушать «всех этих гонцов и сеятелей новостей».

Такое обилие работ, посвященных Генриху и затрагивающих политику, историю и современные события, доказывает, что их чтение, по крайней мере, не оставляло короля равнодушным, и он старался в знании прошлого и настоящего найти ответы на интересующие его вопросы. Ля Луетт вспоминал о своих беседах с Генрихом и свидетельствовал, что король восхищался своими предшественниками, которым удавалось не увеличивать налоги, а даже снижать, как это делали Святой Людовик и Людовик XII. В его корреспонденции любопытно видеть следы его исторической культуры. Так, 20 июня 1577 года он подтверждал Мовиссьеру, что собирается быть честным с Елизаветой, но «она должна так же вести себя но отношению к нам и не поступать так, как однажды сделал умерший ныне король Луи XI тю отношению к герцогу Бургундскому». Этот отрывок доказывает дипломатическую лояльность Генриха, никак не согласующуюся с «макиавеллизмом». Невозможно никакое сравнение такого принца, законно восшедшего на престол, как Генрих III, с итальянским властелином, пришедшим к власти с помощью силы, коварства или предательства. Генрих III правил королевством с истинным терпением и старательностью, что бы ни говорили его современные недруги, за которыми последовала предубежденная историография.

Современники Генриха III, не из числа его врагов, были удивлены усердием короля, проявляемым им в деле решения административных задач. Для французов того времени король должен был быть в первую очередь солдатом, первым военачальником королевства. Изучение государственных дел, их решение, ответы на запросы из провинций или из-за границы были скорее делом государственных секретарей. Поистине достойно восхищения его умение быть монархом-администратором в условиях своего правления. С юношеских лет он стал членом Государственного Совета (после назначения на должность генерал-лейтенанта). Ноэль Валуа проанализировал протоколы его заседаний с 1563 по 1567 год и обнаружил, что из 205 заседаний герцог Анжуйский присутствовал на 47, что ставит его на 20-е место по усидчивости и прилежанию. С этого времени дипломаты стали отмечать разное отношение к делам Карла IX и его брата. Первому было скучно на Совете и он мечтал о развлечениях, зачастую чисто детских. Генрих же, напротив, размышлял и проявлял недюжинный интерес к делам. Испанец Алава говорил Филиппу II 22 февраля 1570 года: «Он присутствует на Совете вместо короля и ведет все дела».

Став королем, Генрих продолжал работать с тем же настроением. Доказательством тому служит переписка с Виллеруа. Поэтому нельзя принять высказывание Ж. Нуайяка, сделанное в его работе, посвященной Виллеруа: «Генрих III был не способен сделать сколь-нибудь длительное усилие. После нескольких дней работы он быстро возвращался к своим любимым развлечениям». В декабре 1576 года, отвечая на письмо Виллеруа, Генрих писал: «Я все видел и мне было трудно писать». В июле 1579 года он еще более точен: «Д'Э здесь нет. Я сам был отцом Мартеном, так как я показал их (письма, отправленные Виллеруа) только себе самому. Я их прочитал, ответил и сам сделал конверты». Через два месяца, в сентябре, поскольку Франсуа д'Э отсутствовал, он писал: «Теперь я единственный государственный секретарь, так как д'Э поехал во Фресн». Когда в конце 1580 года все только и говорили, что о планах Монсеньора на корону в Нидерландах, он писал Виллеруа тоном хозяина, давая понять свое неодобрение намерениям брата: «Я уверяю себя, что вы последуете моей воле и воле моей матери. Я никогда раньше так не настаивал». В августе 1580 года он опять дает приказы Виллеруа: «Я видел ваше письмо. Я передам матери свое впечатление, так как подобный факт стоит обсудить». Генрих III хочет сказать, что наступил удобный момент, чтобы все взять в свои руки. Когда он уединялся, он никогда не забывал предупредить своих министров. Так, в 1585 году он писал Виллеруа с частой для него иронией: «Скажу вам и доктору Брюллару (без сомнений, государственному секретарю), что за три дня моего отсутствия вы сохраните все депеши до моего возвращения, чтобы я все знал». Любопытное письмо, датированное январем 1585 года, показывает, что в случае необходимости король без колебаний приглашал министров в монастырь: «Приходите все между часом и двумя часами дня в Сен-Антуан-де-Шан. Гам есть один зал, где вы меня подождете, но не забудьте позаботиться об огне, так как сейчас холодно». В другой раз он предлагал Виллеруа обращаться к матери: «Пока я буду у капуцинов, писал он в марте 1584 года, если возникнут срочные и важные проблемы в связи с депешами, покажите их все королеве, не отсылая мне. Я буду молиться Господу 6 полных дней. Прощайте. Передайте это своим коллегам». Королева-мать оправдывала его проявления благочестия, но опасалась, что они нанесут ущерб делам. Однако даже когда король отправлялся в Олленвиль, ему случалось работать. Об этом говорят венецианцы 17 января 1578 года: «Уже три дня, как король уединился в Олленвиле, чтобы подготовить поездку маршалов и других дворян по провинциям для установления мира, одновременно он хочет пересмотреть расходы двора».