Петр Еремеев - Арзамас-городок

История арзамасских убогих домов такова. Вначале они находились ближе к селу Ивановскому на городской земле, а последние, памятные еще и посейчас, объявились около 1748 года.

О них такое предание. Как-то в лунную ночь возвращался по Саратовскому тракту домой под хмельком арзамасский купец Матвей Степанович Масленков. Уже на виду у города он и усмотрел трех повешенных. И вот пало ему в голову упрекнуть висящих за преступления. Начал купчина со слов, а после и принялся хлестать мертвых плетью. Надругался Матвей Степанович над телами, начал поворачивать лошадь к городу да вдруг услышал голоса тех повешенных: велят остановиться. Тут Масленков и вспомнил о Боге, креститься начал, молитву читать, но удержали-таки повешенные на месте и корить начали: мы осуждены Богом и государыней за наши проступки, а тебя-то ничем не обидели, за что же ты нас плетью?! Разом хмель у купчины из головы вылетел, стал он перед повешенными на колени, покаялся и дал обет, что если отпустят его, то после построит им, а равно и другим убогий дом, и будет просить священников, чтобы они в Семик служили тут панихиды.

Помиловали повешенные Матвея Степановича. На другой день Масленков объявил в городе о своем добром намерении. Власти Арзамаса благоволили к купцу и скоро он выстроил большой каменный убогий дом и еще три часовенки наподобие надгробных памятников. Вот с той поры арзамасское духовенство в Семик из собора, других церквей города и приходило к часовням, с семи утра до заката солнца совершало здесь панихиды по просьбе усердствующих жителей. Позже появился обычай устраивать в Семик близ убогих домиков маленькую ярмарку и детский праздник. Атмосфера праздника в Арзамас, наверное, была перенесена из Москвы. Там в Семик устраивалось большое праздничное гулянье в Марьиной роще.

Сохранилось четыре описания убогих домов в Арзамасе. Первое из них относится к 1850 году: «При городе Арзамасе, в юго-восточной стороне, на полугоре близ Большой саратовской дороги находится каменное здание с кровлею на два ската, на которой посредине водружен небольшой осьмиконечный железный крест. Здание это весьма ветхо. Стены в некоторых местах треснули, а западная стена близка даже к скорому падению. Пол, настланный в 1809 году квартировавшим в городе Уфимским полком, истерся; многие доски подгнили и обрушились. Еще годная крыша спасает здание, однако ж и она со стороны города покрылась мохом. Здание слабо освещаемое чрез небольшое пустое отверстие окна, устроенного в южной стене, имеет в длину 8 аршин, в ширину около шести, в вышину в полтора аршина. Дугообразные своды здания соединены двумя железными перемычками, из коих на одной повешена пред алебастровым распятием стеклянная лампада. Образ этот поставлен в нише восточной стены, а по сторонам его вдоль всей стены, на широких лавках, расставлены образа старинные, из которых многие даже не имеют ликов. К этому зданию причисляются еще три гораздо меньшие, тоже каменные, они имеют совершенное сходство с памятниками на кладбищах. Все эти здания вместе составляют скудный остаток дел христианской любви старинных арзамасцев и называются обыкновенно, убогими домами».

Второе свидетельство принадлежит писателю В. Г. Короленко.

К сожалению, писатель-народник появление в Арзамасе убогих домов связал не с древней православной традицией, а со своими народническими домыслами. Он сразу заявляет: подгородное село «Выездново никогда не пользовалось хорошей репутацией, но при Салтыкове оно обратилось прямо в разбойничий стан…» И тут же заключает: «Это и есть „Божьи домики“, где, по одному преданию, схоронены жертвы Салтыкова».

И далее: «Другое предание, более вероятное, связанное с этими беленькими постройками, еще более мрачно. Говорят, здесь похоронены бунтовщики-разницы после короткого, но кровавого разгула».

Писатель, побывавший в Арзамасе в 1890–1892 годах имел возможность побывать и внутри главного домика: «Простое деревянное Распятие с адамовой головой стоит на своеобразном иконостасе и, видимо, благочестием рук, которые ставили и возобновляли эти иконы, руководили мрачные впечатления, связанные с горою преданий: лучше других сохранилась икона на пьедестале креста. У подножия фантастического холма стоит столб с орудиями истязаний — пучок розог с плетью. На холме лежит отрубленная рука, несколько гвоздей, большой пыточный молоток и клещи мрачно рисуются в воздухе. Мрачные туманные облака пронизаны лучом света, и на столбе фантастическая птица, напоминающая петуха, вытянув шею, кричит навстречу этому брезжущему свету… Другие иконы подобраны таким же образом: страдания Христа в разных видах, и усекновенная глава из камня, ужасная, разрисованная поблекшими красками, — все это усиливает впечатление».

Третье воспоминание о внутренности главного убогого дома относится к 1900-му году. Безвестный автор губернской газеты сообщал: «Лет 15–25 тому назад на многих „каменных столбиках“ виднелись потемневшие иконы». В большом домике «изображение различных страшных орудий пытки… и иконы, к сожалению, исчезли неведомо куда».

Четвертое описание убогого дома сделал историк города Н. М. Щегольков. Он пересказал рассказ 1850 года, но внес и новое, относящееся к началу нынешнего века: в главном Божьем домике появились «… приставленные старые царские двери, принесенные, вероятно, из какой-нибудь старой сломанной церкви. Истертый пол, по рассказам, был выстлан в 1809 году квартировавшим в городе Уфимским полком. Можно полагать, что убогий дом заменял тогда этому полку походную церковь. Близкий к совершенному разрушению, этот убогий дом был перестроен около 1872 года по инициативе священника Тихвинской кладбищенской церкви Александра Орлова старостою этой церкви Александром Алексеевичем Барсуковым. Убогий дом разобрали и из того же кирпича выстроили часовню меньших размеров и самого простого типа. В этой часовне и до сего времени совершаются в Семик панихиды причтом Тихвинской церкви. Принты же приходских церквей перестали приходить к убогим домам тоже в 1870 годах. Около убогих домов в Семик по-прежнему бывает гулянье, преимущественно детское, на котором продается довольно много игрушек».

Разрушены эти трогательные памятники человеческой любви к ушедшим из жизни в советское время.

Рассказывают, их, Калининых, два брата: Мишка и Федька. Мишка здоровым вымахал, хватало в нем и дури. Это еще где-то в двадцатых годах… По спору разбежался хулиган и плечом свалил один памятник.

Но главный-то убогий дом разрушили позже, в начале тридцатых, когда рушили храмы. Кирпич, видите ли, понадобился… Кирпича, конечно, никакого не обрели, атеисты заведомо знали, что взять будет нечего, но важен был рапорт о борьбе с известным опиумом…